Устал пророк и просится на небо.
И небо просится уже на землю.
И встретились на Иордане,
И руки веры там подали.
Я обувь сбросил – свято это место.
Я ниц упал, зажмуривши глаза,
И то, чему в душе так было тесно,
Рвануло ввысь, как стертая слеза.
Мы след оставим – пыльный след бумаги,
Года, пустыни, странствия, нужду.
А колесница рвется к вечной славе
В распахнутую неба белизну.