И в городке, где ты бывал, где рос,
и если весит память, то здесь - тонны,
где плиты площадей сродни паркету:
казалось бы - расставь в кварталах меты
как та собака, позвони знакомым
да прикупи шампанского и роз.
Так нет - в тебя вливается пейзаж,
ты вдруг уходишь за черту, в пролески
и смотришь из травы на жизнь букашек.
Смысл мошек поважней, чем быть довескам
к собратьям старшим. Этот антураж
как кляксы, что живут без промокашки.
Их много - развеселый майский жук,
сосредоточенная тля, паук
и нечто, не имеющее веса,
похожее на серебристый лук
натянутый от дома и до леса.
Они жужжат, встречаются, звенят,
подобно брызгам или взрывам лета,
ты видишь - здесь и свадьбы и вендетта,
пожалуй, почестней, чем у людей.
Присутствует молчание полей.
Отсутствует молчание ягнят.
И ты садишься в поезд. Хи-хи-хи
в купе соседнем, за окном стволы,
и в шпалах проступает соль смолы.
А на стекле следы твоих знакомых
летящих с ветром грустных насекомых,
что ночью смоет дождь, как те грехи...