Мы – карикатура Пикассо, кривя душистой тушей
В зазеркалье, тушим тьму с шипучим мясом кобры
На костре – мы разожгли костёл до гроба
Торквемады, что, забывшись ауто-да-фе, всё сушит
Сердце, истекающее в полночь. Пепелище Башни –
Бестиарий, отразившийся в хрусталик ясновидца,
Где исчадию кадильницы с младенцами не спится,
Где про монастырь Уранкх ораторствуют баньши…
Зацветая, львиный зев грозится горьким рыком
Пилигримам пред воротами в Р’лиех.
Осьминог волынки захлебнулся скорбным смехом:
Тракт в подводный пандемониум - открыт…
Здесь скульптуры огненных элементалей
Заплясали, а в пучине барельефа
Рыбий сонм расплылся. Сотни нефов
У Левиафана в лабиринте протекали:
Он – бездонный архитектор Мраморного моря.
Шум прибоя в глубине души
Безумно чёрен, как ночной пошив, –
Тот, что голодом по крошкам звёзд изморен.
Тут отращивает косточки бесплодный дух черешни,
Под её иссиней сенью Торквемада
Задыхался краснопёрым чадом,
Воскурив чрез трупку феникса свой грешный
Смрад.
Каждый день в экстазе возрождаясь,
Он предвидит кругосветный образ рая –
Преподобный ад.
Мы же – шли, глотая часовой песок муссонов
С муссом взбитых розог,
Мы, лелеющие грёзы,
Только и мечтаем на заре узреть прекрасный сон…
…Торквемада оргазмирует внутри железной девы.
Torre cremate – горящая башня. От этого слова происходит фамилия Великого инквизитора.
Надпись под иллюстрацией гласит: «Ancient instrument of torture called "the virgin",
found in the castle of Feistritz, in Germany». (1860)