И здесь ему стало прохладно...
Он почувствовал эту мразь на руках,
Холод, падшие жизни, отдает
Оно словно вчера всем,
Чем можно услышать
Шевеление губ, они, говоря
И не видя уж света, закрылись
Самодостаточно шепча этот холод...
И грязь на руках...
Снова.
Туман, свинцовое небо, сырость и глина,
Мряка и иней, все стуки
Глухие вокруг, о поверхность
Земли что-то бьется... ритмично и глухо.
Опять. Сидя у камина,
Он увидел в окно это снова.
Где-то временно далеко
Все также висит тишина,
Все также стучится о землю,
Все такая же осень, но уже без окна.
Нет. Не ждет и не просит.
Просто такая же осень,
Где нет лишних мыслей.
Одна гора, одно дерево,
И много полуживого.
Сумерки и холод...
Опять. Еще темнее
И вагоны на рельсах
Стоят. Не пройти между
Ними и внутрь не сесть.
Стоит это всё и
Не дышит. Только он
Почему-то не спит.
Ничего его уши не слышат,
Но в ушах постоянно
Шумит. Шепчет, шуршит,
И шагает... Да какого же
Черта! Опять холодный
Ветер подул. Опять он
В тумане. Только туман еще гуще...
Он решил в тот туман
Никогда не ходить,
Только круг замыкается снова,
И тишине снова хочется жить.
Жить внутри, повсеместно,
Пронизав до кости. Снова
Ветер подует, и теперь
Уже на себя. Потому что,
Замкнувшись в себе,
Абсолютно везде
Живет тишина...