Казалось, будто небо на мгновение перестало быть серым, будто птицы кричали, а не плакали, и вероятность печального конца постепенно сходила к нулю. Но впрочем, это нам только казалось…
Ветер по-прежнему увлекал её и, направляя лицо к потихоньку притихшей необузданности, она ничего не боялась. Протягивая руки ветру, стоя на краю обрыва, она искренне верила в то, что говорит со стихией. Однако это не было диалогом.
В парке шелестели и падали желтые листья, она сидела на скамейке и смотрела как просвечивающие сквозь деревья лучики света соприкасаясь с шуршащей желтизной радовали глаз. Так можно было бы просидеть вечно, просто слушая музыку осени, ни о чем не тревожась, ничего не боясь, не мечтая и быть счастливым лишь потому, что ты есть. Перед глазами мельтешила радуга и напомнила ей, тот день, когда она впервые посмотрела в калейдоскоп.
Тогда она была маленькой девочкой, которая увидела в нем целый мир, мир полный приключений, чудес, волшебства, мир, в котором любая фантазия становилась реальной.
Мир, где не было боли, отчаянья, смерти, тоски, печали, веры в неправильных людей, предательства, разочарований, угрюмых лиц, прощаний, пьяного отца, голода, авиакатастроф, несбывшихся надежд – всего того, от чего она пыталась бежать, всего того, чего она хотела бы не знать.
Калейдоскоп стал для неё спасением, он давал ей возможность окунуться в забвенье, стоило заглянуть в него и все тут же менялось, все тревоги рассеивались, мысли становились воздушными. В одно мгновение можно было оказаться на каруселях, среди толпы смеющихся детишек, вдоволь объесться конфет, прыгать по розовым облакам из сладкой ваты, танцевать с говорящей обезьяной, летать на птице, у которой есть зубы или ездить на верблюде задом наперед. Мир не делился на белое и черное, он был полон разных тонов и полутонов. Не правильным во всем этом оставалось лишь одно – это не было правдой. А даже превосходно написанный пейзаж всегда останется картиной, в которою тебе только кажется, что ты можешь шагнуть.
Второй раз она посмотрела в калейдоскоп, когда ей было уже 18. Мила, обаятельна, красива, девушка с игривой улыбкой и безумно печальными глазами. У людей она вызывала зависимость, граничащую с привязанностью к наркотикам. Её нельзя было не любить, с ней нельзя было не находиться рядом. Взбалмошна, неординарна и при этом искренна до безобразия. И что интересно, она даже не понимала, чем так отличается от всех остальных. Со стороны было невозможно понять, что печалит её, что заставляет её взгляд быть глубоким до бездонности.
Это была пустота, не печаль, не грусть, не жалость, не тоска, а пустота, которую мог запомнить только волшебный калейдоскоп.
Радужные картинки давно уже сменились серостью, мокрым врезающимся в лицо снегом, угрюмыми лицами и плачем. Плач, которой звучал словно голос из-за кадра, просто стоял в ушах, никуда не исчезая.
Все стало неважно, кем была она и кем могла бы стать. Только ветер увлекал её,
и казалось, будто небо на мгновение перестало быть серым, будто птицы кричали, а не плакали, и вероятность печального конца постепенно сходила к нулю. Но впрочем, это ей только казалось…