Эта осень опять зажимает болты, в углу запятые, мне- рот.
Вскрывает письма без обратного адреса не из любопытства,
а наоборот: рассказать о себе, как разводит ром с колой, мосты,
о дождях, что топчут зонты, об исключительности настроения
в условиях плохой видимости, что даже щётки на второй скорости
не успевают стереть небо в финале. Смотришь в зеркало заднего вида
и, кажется, оно гениально, вблизи бесполезно, хуже того - бездарно:
ни искренности в нём, ни гагарина, ни рифмы,
а строфы копируют невесомость и авиакатастрофы,
в общем, сплошной плагиат.
И какой только гад придумал полёт наяву?
Если это полёт, то кто-то из нас дура.
Это ведь так…любовь Байконура.
Сумасшедшие листья бросаются под ноги всяк идущего.
На лицо- суицидальный синдром. И что? Что потом?
На одного гражданина их тысячи. Вот это прогрессия! И кто их ищет?
Ни полиция, ни депрессия.
Когда меня ищешь в дверном проёме, контрольным - за дверцей,
то я прячусь большим ощущением в твоём хирургическом сердце,
где с разорванным стягом над разорённым Рейхстагом памяти поднимаюсь с колен.
Тихо. Ещё тише. Как после бомбёжки.
Зато одиночество на курьих ножках ходит по четвергам в баню.
Берёзовым веничком да по темечку будней.
Парится. Правит кости. Зовёт меня в гости, не уточняя дат, ника и нэйма.
Знаешь, пока я держусь, как линия Маннергейма.
Вот так и кончаются повести.
Всё, что не смыло вчерашним дождём я оставляю на щёток совести.
Самое время заваривать чай с эндорфином, натирать добротным диваном спину, набить поцелуями рот.
Можно, конечно, пробовать за поворот, но никак не проехать мимо
с виду приличного ноября.
моя фоторабота. На фото- Русалкамари