В море скорее средиземном, чем бурном,
ночь удовлетворяет свою любовь к ноктюрнам,
тело пускается вскачь по черно-зеленым волнам,
на ватерлинии рту приходится быть безмолвным.
В море не действует пифагорова теорема,
в дно его врыта давно разграбленная трирема,
мёртвые ребра ее обжили придонные рыбы,
молча они ворочают черных ноктюрнов глыбы.