Иногда он проходил по знакомым прежде местам,
почти не узнавая их…
И тогда к нему приходило то особое состояние,
когда забываешь о времени…
И хотелось дотронуться до стен старых домов,
до осыпающейся штукатурки, до этих низеньких трогательных подоконников…
И возникали строки, словно город разговаривал с ним:
"Он не может, он занят, он занят…
Он медлителен, ярок и слеп,
Он под стогны сияющих арок
Убегает, как голос, навек…"
Переулком, переулками, закоулочками, закоулками, шебуршащей площадью,
галькой под ногами, звуками, шагами, нашими голосами, тихими прохожими,
сонными, заглохшими нежными словами, и тобой, и нами, запахом сирени за
дощатыми подворотнями, старыми скворешнями кем-то давно построенными,
милыми голубятнями… в переулочках сыромятных глиняных пронырливых
из одной улочки к другой, юрк – и мы уже там с тобой, и двигаемся домой
кругами и дворами, стихи по дороге читаем, без умолку болтаем, выпьем
кофейку вон в той кофейне, а то с пирожками, на лету, побежим на лекции,
кто сегодня что читает, кто про что, а я про то, как бы нам сходить
в кино, так мы ходим и толкуем, спорим, а потом и погрустим…
Ну пока… пока … спешим… что же ты… догоняй, да не отставай…
Зайдём-ка купим в той булочной на Гагаринском, или на Староконюшенном,
купим хлеба каравай… а ты ешь, не зевай… каравай мой, каравай…
20 ноября 2010г. 0ч50минут