Опускается огненный шар в раскалённую медь.
Отвернусь – а в глазах остаётся на память гореть.
Я, как смерти, боюсь оказаться меж тьмой и закатом
Лучше пусть я глаза обожгу об оранжевый свет –
Может быть, дотерплю до того, как начнётся рассвет
Или хоть до того, как раскинется полночь крылато.
Звёзды – тоже печали, но сладкой, холодные слёзы,
И на них тоже страшно смотреть, и у горла тоска.
И разгадка близка, и сменяет поэзия прозу.
Вот туда, на листок, слить чернила, как кровь из виска.
И спастись...
Но от сумерек нет на спасенье надежды.
Лишь тревога, и сердце колотится под языком.
И с собой незнаком.
И теряется всё то, что прежде.
Было нужным и важным,
Под сумеречным молоком.
Я молчу и стою, вжавшись лбом в твёрдый крест переплёта.
И белеет рука, стиснув рамы надёжную твердь.
А под ложечкой исподволь зреет желанье полёта,
Чтобы выбить окно и на запад за солнцем успеть.