Во дворе застучали подковы.
Я спросил их: «Вы кто?», - и ответил себе: «Никто вы».
Те, кто ходят на четырёх, не говорят по-нашему,
Но от этого не становится менее страшно.
Тусклая лампочка, висящая здесь же сбоку
Освещает мой лоб псевдонимбом придворного бога,
А вокруг – ни ног не видать, ни пальцев,
Коль случится чего, ни удрать, ни покаяться.
Даже слово знобит в этой топи слепого безмолвия.
Я спросил их: «Вы кто?» И чужой мне ответил: «Никто вы».
И чужой засмеялся, а я леденел от ужаса.
Стук подков по камням прислонялся всё ближе, всё уже.
Я последнюю спичку зажёг: запах серы запoлзал рядом,
Оборачиваясь моим личным дьяволом, уличным адом.
Проникнув за пазухи носа и внутрь спрятавшись,
Вдруг снаружи поник и вконец истратился.
Я забыл свой вопрос, липкой хмарью от тела влекомый.
Их чужое спросило: «Вы кто?», - и чужое ответило: «Кто вы».
Двор вскричал петухом, отторгая тягучую скверну,
И пришла тишина. Только сердце стучит соразмерно.