Я не знаю точно, кто автор этого шедевра, но предположительно – поэт Олег Виговский.
вообще, мол, этот вариант в Краснодаре по рукам гуляет аж с начала 1990-х годов, и
удивительно, что у вас его до сих пор нет... Вот – восполняю, так сказать, пробел…
ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН
I
Деревня, где скучал Евгений,
Была паскудный уголок:
В апреле дул сквозняк весенний,
И говорливых вод поток,
Размыв ко всем чертям дороги,
В овраг сносил крестьянски дроги –
И издавал тоскливый крик
Ополоумевший мужик.
Вослед весне спешило лето:
Пыль, вонь, мириады комаров;
Пора страды, коротких снов
До первого луча рассвета;
И подступал своей чредой
Багряной осени разбой…
II
Угасло дня великолепье.
Поля окутал серый пар.
Дворовый пёс, бряцая цепью,
Выл на луну, как на пожар.
В сарае, не засов закрытом,
Лягал трухлявый столб копытом
Двухлетний жеребец-дончак;
В господском доме тлел очаг.
Уже ноябрьская прохлада
Касаньем льдистого перста
Язвила нежные места
Резвящихся в глубинах сада
На пне, поросшем сизым мхом,
Кухарки Фёклы с пастухом.
III
Онегин с Ленским в кабинете,
Поставив Фрола на подхват,
При двух свечей неверном свете
Мешали пятый час подряд,
Пренебрегая всякой мерой,
Клико с сивухой и мадерой.
И молвил Ленский: "Мон ами!
Ты что-то грустен… Не томи!
Поведай мне свои печали:
Свербит ли в пятке? Колет в таз?
Страданья облегчит рассказ!"
Тут, громко буркнув: "Заебали!"
Эксплуатируемый Фрол
С досадой опрокинул стол.
IV
Онегин, двинув хама в ухо,
Вздохнул и произнес: "Беда!
На шею вешается шлюха,
Что напрочь лишена стыда!
Содом с Гоморрою едва ли
****ей, подобный ей, видали!
Связался… Сам теперь не рад…
А как прост; на первый взгляд!
Жила б в селе, коров доила,
Кормила кур, пасла гусей;
Да недодушенных детей
В подоле няне приносила;
Так нет же! Плюнув на родню,
В столицу рвется! Парвеню!.."
V
"Она… шарман?" "Гляжу без страха…"
"Ля блонд?" "Ля брюн". "Нет; не по мне…"
"Так всё же: трахать иль не трахать?
Вот из зе квесчн! Ви компрене?.."
На лбу Владимира семь складок,
Предвосхищающих припадок,
Сойдясь, из всех теснились сил.
Он с мукой в голосе спросил:
"Ужель… простая поселянка?!
Ты пал так низко? Но как кой?!.."
"Ну что ты, Ленский! Бог с тобой!
Уезда нашего дворянка:
Кривые ноги, нет груди…
Таких везде хоть пруд пруди".
VI
"Кто ж это?" "Ларина, Татьяна".
"Сестрица Ольги?! Вот пассаж!
Однако, это очень странно…
Не знал я, что в подобный раж
Способна скромница такая
Войти, приличья забывая!
Она? Ума не приложу!
Но как сошлись вы?" "Расскажу.
На той неделе… Мокро, склизко…
Тоска… Вдруг… лет восьми щенок
Принес письмо – и наутёк!"
"И завязалась переписка?"
"Да. Посмотри, любезный друг:
Вот письма. Сто семнадцать штук".
VII
Владимир дикими глазами
За строчкой строчку пробегал.
Уже в селе, сипя носами,
Мужицкий сброд в кабак шагал,
Дабы скорей опохмелиться;
Восток означила денница,
И Фрол, очнувшись у дверей,
Мычал: "Палач! Сатрап! Злодей…"
Последнее письмо Татьяны
Бесспорно, было лучше всех,
Способных вызвать плач и смех,
Подобно воплям кошки драной.
Без сокращений, без прикрас
Я перевел его для вас.
Письмо Татьяны к Онегину
"Люблю тебя, Онегин, душка!
О, снизойди к моим мольбам!
От слёз промокла вся подушка,
Но в стирку я её не дам!
Я стражду! Я, страстей игрушка,
Заёбшись крепостным давать,
С тобой теперь желаю спать!
В деревне – пропасть скукотищи,
Особливо средь зимних пург!
Давай уедем в Петербург!
Я в нём, поев французской пищи,
Пущу свои крас;ты в рост –
И ты займёшь высокий пост!
Оденемся в столице стильно,
Не станем о былом тужить.
Со мною славно будет жить –
Я, право, очень сексапильна!
А если ты любовь мою
Отринешь с гордостью безмерной -
Тебе я в зенки наплюю
И кислотой их выжгу. Серной."
VIII
Едва сумев закончить чтенье,
Зелёный Ленский простонал:
"Кошмар! Бесовство! Наважденье!"
"Ты прав. Таких страстей накал
Способен вызвать содроганье,
Но также – пробудить желанье!
Свою ль карьеру погублю?
Ты знаешь… Я уже – люблю!
И пусть горька мне эта чаша –
Её я выпью, как Сократ,
Бестрепетно…" "Дай руку, брат!
Семейство будущее ваше
Да не минует благодать!
Я ж – свечку буду вам держать!"
IX
"О, верный друг!" – вскричал Евгений.