У него походка странная, углом,
и с красавицами каждый раз облом.
Прятался в глуши, стеснялся своего лица,
все мечтал о чем-то без конца.
Как-то раз, блуждая, флейту он нашел в лесу,
подержал немного на весу;
словно кровь по перепутьям вен;
музыка пошла спиралью вверх,
замер лес, шум чьих-то голосов,
замер птичий свист среди лесов;
тоненький тростник дрожал в руке;
замерли сатиры, бог в реке,
боги всех ручьев и всех текущих рек.
Так играл им недочеловек.
Позже кто-то слышал, как флейтист - лицом урод -
похвалялся богу дать игрою укорот,
пусть приходит, дескать, и рассудят все вокруг
лучше ли кифара и толпа его подруг.
Так или иначе, что-то слышал кифаред.
Он решил ответить - он не приверед.
Инструмент, как шпалер, вечно под рукой.
Бог ответил прямо, он такой.
Юный и красивый и дразнящий, как порок,
бог провел по струнам, бог запел, как бог.
Млела стайка юных, кто-то топал в такт.
Старичок-сатир смахнул слезу. Победа – факт.
Так или иначе – кто рассудит…столько лет…
Точно, что осталась кличка «кифаред».
И старик себе рисует, понимая что, - конец -
золотистый маленький венец.