Оклеветя ветра снегами,
я притворялся маяками,
истинно ж - я мёр.
За сплошь кустистыми стенами,
оторопев огонь руками,
сидел, согнувшись, догорал костёр.
Шёл смех, пылали окна дланью,
смотрели с дикостью на труп
густые, дикие, как лани,
моих поступков грешь и грубь...
Я целил вглубь,
в надежде высечь
из этих спудно-мерных вех
хоть одному попытку выси
себе, - и в этом-т был мой грех.
Я равил всех, неуцелевши,
спешил... а может, - оборот...
один излёт:
все прочьи вышли...
Я ж оставался, продлевая род.