Двери открыл сухощавый старик, которого я вначале принял за лакея. Но это был хозяин замка, такой же непроницаемо-загадочный, как и само это строение. Прихрамывая на правую ногу, он провел меня в каминную залу, убранную на рыцарский манер. Не смотря на то, что дело было глубокой ночью, свечи горели в нескольких бронзовых подсвечниках—вот почему так ярко светили окна, послужившие мне путеводными огнями, увиденными еще в чащебе. Хозяин не спал, как видно занятый чтением. Небольшой столик у камина с гнутыми золочеными ножками, заканчивающиеся резьбою в виде волчьих лап был буквально завален старинными книгами. Огонь обложенного грубыми камнями камина ронял трепещущие отсветы на испещренные непонятными значками и символами страницы развернутого фолианта, в чтение которого, видимо и был перед моим приходом погружен хозяин замка.
Мне показалось немного странным, что на бросившейся мне в глаза гравюре был изображен скачущий по лесу на коне всадник в гусарском ментике, прыгающий сбоку на коня волк, занесенная для удара сабля. Фоном этого поединка человека со зверем служил расступающийся дремучий ельник. Между стволами вилась дорога, в просвет между деревьями были видны костел, шпили замка, бугор с двумя дубами под ним, кресты и надгробия кладбища. Мне даже показалось, что все это движется -- всадник на коне, зависший в прыжке волк, тучи, цепляющиеся за церковные шпили, срывающаяся с сухой ветки дуба сова.
Впрочем, все это могло быть и игрою воображения и мигающего огня оплывшей сальной свечки. То ли в тот же миг перевернулась страница от того, что хозяин садясь в кресло привел в движение воздух, то ли, действительно, столь неверен был свет каминного огня и свечей, но на той же странице уже было совсем иное изображение – существо с женским телом и кожистыми крыльями летучей мыши впивалось зубами в шею своей жертвы. Тут же на столике, стоял череп с зачем-то вделанным в одну из глазниц изумрудом, отчего казалось, что он подмаргивает. Початая бутылка вина и два старинных кубка, словно хозяин только что с кем-то пил или специально ждал меня, дополняли сей натюрморт.
-Прошу, пани! Прошу! –пригласил меня подвижный старик к камину, где так же имелись два прекрасных кресла с высокими спинками в стиле времен альбигойских войн.
-Погода бжебжиста! Вы продрогли! – сказал он, наливая в кубки вина.
Я в самом деле продрог. Осушив бокал и вытянув ноги к камину, я не прочь был немного попшекать с этим стариканом, а затем тут же и вздремнуть.
-Как же мой конь? -Вспомнил я про Стригунка, протягивая ладони к огню и чувствуя, как тепло растекается по членам.
-О нем побеспокоятся! Не тревожьтесь, пан офицер!
Осмотревшись, я убедился, что зала этого замка могла бы послужить доброй антикварной лавкой. Каких только старинных диковин здесь не было! Рыцарские доспехи молчаливыми истуканами застывшие по сторонам камина, над которым висел щит с геральдическими эмблемами. Перекрещенные мечи, копья и секиры. Рядом с некоторыми из этих орудий-гигантов моя сабелька с темляком и гравировкой –память об отце -суворовском герое выглядела сущей женской булавкой.
- Прекрасная коллекция, пан…Извините, мы с вами не знакомы.
- Ежи Садовский., - бесстрастно представился хозяин.
“Как Садовский?” - подумал я. - “Ведь я же ехал к Яношу Бжебжинскому!” Но промолчал.
В это время за окнами заржала лошадь и раздался совсем близкий, преследовавший меня всю дорогу от полкового биавука до замка волчий вой.
-Не беспокойтесь! – остановил мое движение – поинтересоваться, что там происходит на конюшне—пан Садовский. – Конюшню надежно стережет мая Полина…
-Но, сударь, справится ли женщина с волком?
--Это не женщина! Это шотландская овчарка! Кстати, как у вас в России насчет псовой охоты?