Сентиментальное путешествие покойника 4

 
Так  темными ночами  я пророчествовала, а к утру возвращалась в наше имение. Проникала назад через окно в спальню, Яким уводил на конюшню кобылу, а я, убрав из постели и куклу из простыней, и восковую голову, засыпала, пока не приходила меня разбудить маменька.

   Оставаясь в неведении об истинных причинах смертей по сути дела приговоренных мною умирающих, я  была втянута Садовским еще в одну авантюру. На балах, когда не бывало тебя по причине сверхурочных маршировок на плацу в Гамтчине, за мной волочился отвратительный  граф Зобов вместе  со своей механической ногою, приделанной ему взамен живой отмороженной и ампутированной во время перехода через Альпы. Говорили, что из-за связи с одной дворовой девкой он удавил свою жену подушкой.

Болтали и о том, что его механическая приставная нога на пружинах ночами гуляет сама по себе. Допек же он меня изрядно своими воздыханиями и высокопарными стишками на бумажках. Я была так глупа, что попросила помочь Садовского отвадить моего воздыхателя. Тебя я тревожить опасалась, потому как, зная  взрывной твой характер, не хотела, чтобы дело дошло до катастрофы. Ты уже стрелялся на дуэлях из-за дам,  и прослыл большим забиякой. План Садовского был прост. Он переодевается в мое платье ( а, надо сказать, фигура у него была в те годы вполне девичья), налагает на лицо румяны, а я наряжаюсь графом Виктором де Виллоном. Расчет был на то, что подслеповатый Зобов, в полумраке беседки,  распалясь, начнет   домогаться беззащитной  Полины( то бишь переодетого в меня Садовского в женской платье), глупая девица позовет на помощь, и тут явится  де Виллон, чтобы  вызвать оскорбителя на дуэль.

План сработал преотменно. Как только граф Зобов начал мять под моим платьем ватные  груди  Садовского, и раздались слабые вскрики о помощи, я вошла в беседку. Правда, положение, в котором  застала я лже-себя с Зобовым, несколько меня удивило. Грузный Зобов, а он был ветераном суворовских походов, артиллеристом, вместе с моим папенькой совершившим переход через Альпы,  приспустив лосины, уже переломил Садовского через скамью и из такого положения атаковал мужские ягодицы  своей  гаубицей  при полном арсенале ядр, не подозревая, что перед ним отнюдь не прелести пятнадцатилетней девицы, а жопа аптекаря-отравителя. Крякнув, Зубов вогнал очугуневший ствол по самый лафет. Мне стало жаль охнувшего Садовского.

Белая перчатка, попав в трясущееся лицо графа, не остановила его. Ловя мгновения последних содроганий, он запустил под корсаж руку, но,  наткнувшись на вату, еще усерднее продолжал. Мне пришлось бросить вторую перчатку. Отвратительная сцена длилась. Похоже, сам Садовский получал от  этого совокупления не меньшее удовольствие, нежели его насильник. Позже я поняла, что Зобов удавил подушкой свою женушку не из-за дворовой девки, а из-за любовника Садовского, который вел даже не двойную, а тройную игру. Зобова он  подговорил волочиться за мной, а меня  вызвать его на дуэль, подменив себя мною. Расправиться же с этим гомофилом моими руками ему было необходимо, чтобы присвоить уже переписанное на него наследство.
--Я вас удовлетворю! – с двойным смыслом  прорычал Зудов, освоивший  овидиевы науки в артиллеристских казармах и начал третью атаку.
   
Тут граф де Виллон выхватил пистолет(это был тот самый папенькин пистолет со стены), приставил его к виску животного в человеческом обличии –и без всяких дуэлей залепил пулю в  висок этой машине похоти. Однако, кода  брызнуло мозгом и кровью, и  Зобов, хрипя, начал валиться наземь, я поняла—случилось непредвиденное! Подговоривший совершить  кражу папенькиного пистолета и начинивший его порохом, Садовский уверял меня, что  в оружии нет пули, и он заряжен одним лишь пыжом из тех бумажек, на которых  мой ухажер кропал стишата.  И вот Зобов лежал у моих ног, только заведенная на ключ его механическая нога –протез  со скрежетом продолжала совершать шаговые движения.      

-Бежим! -- крикнул Садовский, одергивая платье. Рядом стояла карета. Захлопнув дверцу, мы видели, как  к беседке бежал  привлеченный громким  выстрелом дворецкий, несколько гусар и гражданских.
  Меня трясло. До этого я даже стрекозам не решалась отрывать крылышки. Завидев на травинке кузнечика с обломленной лапкой, я готова была и  ему-то, как ветерану какой войны, изготовить механический протез. А тут-такое!