Тебе, наверное, случалось
в живой дрожащей тишине
увидеть, как текут прощально
часы на тающей стене.
Как выверено их пространство.
Как изначален вечный ход.
С каким нелепым постоянством
их мозг отлажено грядет.
И стоит им остановиться,
бутон блестящий распустив;
смолкаю я; и властно длится
их замирающий мотив.
И жду, когда слепой игры
в душе исчезнут повторенья,
и мной скрепленные миры
рассыпятся...
Иной гармонии, иной
я ощущаю приближенье.
Я вижу замкнутый клубок
пространств пронзительно летящих,
неуловимых в настоящем
и оттого им нужен бог.
он видит все и видит всех
не в памяти, вообрази, но явно
ему, беспечному, все равно
ему смешны границы вех.
Он видит все преображенья
цветущих сгустков вещества.
Немой, дарующий слова
он полнит пустоту движенья.
В нем прошлое одновременно
струится с будущим. Смотри,
миры извне и изнутри
сливаются благословенно.
Здесь нет: ни мертвых, ни живых
ни воскресенья, ни прощенья;
и он не гневен жаждой мщений
здесь живы все и все мертвы.
и здесь, в необратимом теле,
кружит обратный ход пространств.
и в плотной тайне постоянств
петляет в красоте бесцельной,
здесь удивительная связь
непроницаемых видений,
здесь очередность появлений
не усыпляет наших глаз.
и оттого не судит бог
блудившего или младенца,
он видит целое отдельно
и медлит предъявить итог.
Кого судить?- прошепчет он,
склонясь над вечной колыбелью,-
мои творения бесцельны,
я срезал нити у времен,
я разослал во все концы
себя в сиянье средоточий
я разомкнул им слух и очи
и в бездну погрузил ключи.
Мельканьем поразив чело,
я голос и прикосновенье
сменил коварным наблюденьем
и души искривил числом.
Я им предрек: меня любя,
пленитесь пестротой подобий,
преступники младенцы боги,
в других откроете себя.
И дал им имя"легион",
прельстив наружностью различий,
пока не возродятся лики
и станет естеством закон.
И положил предел земной
усталой жизни. В завершенье
я вижу смысл - дабы творенье
мое нигде не стало мной.
Так мастер после откровений,
опустошенный, в темноте,
в иной случайной красоте
не узнает былых прозрений.
исчезло время для него;
он, словно демон сиротливый,
парит сквозь бездну молчаливо,
он весь - предчувствие всего.
Когда же пустоты распутной
отхлынет темная волна,
он беспощадное искусство
вернет в пустые времена.
он верит: кто-то видит нас
без спешки и без запозданий.
он верит: странен мирозданью
земной вопрос "который час?"
И где бы, вновь, не прозвучало:
все; наконец; завершено -
не человеческим началом
пространство вновь заведено.