Нас хлебом не корми, а как встретятся и сядут за стол больше трёх продвинутых читателей, так и начинают решать глобальные вопросы, типа:
- В чём состоит сегодня стержень мировой политики?
- Так что нам больше грозит ныне? - ислам с южного подбрюшья России, или незаметное обволакивающее Дао с границы с Китаем?
И т.д. и т.п.
Наконец мне это порядком надоело и я обратился к почтеннейшей публике с давно назревшем спичем:
--
Нам следует раз и навсегда отстраниться от бессмысленных глобальных проблем, решение коих есть тщета и суета, потому как не в наших силах предотвратить наскок Титаника на льдину, если к тому склоняют звёзды. - И что же ты предлагаешь? - вопросили мои приятели. - До второй мировой войны, - ответствовал я, - история человечества была борьбой государств за контроль над территориями. Сегодня идёт борьба
ЗА ВЛИЯНИЕ НА УМЫ, ЗА КОНТРОЛЬ НАД ТЕМ, ЧТО НАМ ДОРОГО.
И тут Британская цивилизация нас переигрывает ощутимо и явно. Начиная с повсеместного использования всевозможных англицизмов, типа: ланч, бизнес ... и кончая сотнями тысяч бывших россиян в Лондонграде.
На чём же мы должны сосредоточиться здесь в России? Правильно, - на системном отборе самых ценных и дорогих нам образцов культуры Слова.
С тем, чтобы они были на слуху у наших детей.
В ответ на вульгарные англицизмы мы выдадим
ТО, ЧТО ПРИВОДИТ В ВОСТОРГ, ТО, ГДЕ ТАЙНА и ОЧАРОВАННАЯ ДАЛЬ.
--
- Чудный спич, - заметил мне приятель А., - но, пусть мы захотели найти "тайну и очарованную даль", положим у нобелевского лауреата И.Бродского. Где она? - спрошу я вас.
Вызов был брошен. Наклонившись низко-низко к земле, я подобрал брошенную мне перчатку.
- Видите ли, сэр, - обратился я к приятелю, - из всех стихов И.Бродского мне глянулся только один текст:
-
В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне Он - в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит. Выдает
девицу за лесничего. И в шутку
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
-
- И это всё? - заметил мне приятель Б., - не густо.
- Но зато я перечитываю время от времени тридцатистраничное эссе Бродского "Меньше единицы", в 1976-м году написанное.
36 лет было Бродскому в этом году. Всё-таки, возраст зрелости поэта. А я снова и снова перечитываю этот текст. И нахожу новые и новые грани.
Вот смотрите:
Далее три фрагменты текста эссе И.Б. в моей вольной интерпретации:
-
1/ Единица - это когда ты "внутренний" тождественен тому "внешнему", с которым контактируют окружающие. Но ход времени, когда ты от ребёнка-школьника превращаешься в лектора в университетской аудитории по сути ничего у тебя, "внутреннего", не меняет.
Вот почему испытываешь некоторое изумление, когда вырастешь от школьного пацана и оказываешься перед задачами, которые положено решать взрослым.
Недовольство ребёнка родительской властью и ПАНИКА взрослого перед ответственностью - вещи одного порядка. И получается ты не тождественен ни одному из этих персонажей: ни пацану-ребёнку, ни взрослому. А значит ты - меньше единицы.
-
Добавим от себя.Помните, когда тождественен "внешний" "внутреннему", то ты равен единице. Такая, понимаешь ли, нравственная математика. А обычное состояние человека - меньше единицы. Отсюда и название эссе.
Ну, очень непростой фрагмент 1/. И далее:
-
2/ Но взрослый человек "внешний" - это производное его профессии. Если ты банкир или пилот, то ты знаешь, что, набравшись опыта, ты можешь рассчитывать на прибыль или мягкую посадку.
В ПИСАТЕЛЬСКОМ ДЕЛЕ НАЖИВАЕШЬ НЕ ОПЫТ, А НЕУВЕРЕННОСТЬ.
И у писателя понятие отрочества и зрелости мешаются. При сочинении художественных текстов навык только губит дело. И наиболее частое состояние души писателя - ПА-А-А-НИКА.
-
Добавим от себя: ПАНИКА - вот плата за стремление писать, быть сочинителем.
-
3/ Россия. Страна с изумительным, гибким языком, способным передать тончайшие движения человеческой души обладала всеми задатками культурного, духовного рая, подлинного сосуда цивилизации. А стала адом серости с убогой материалистической догмой и жалкими потребительскими потребностями... ... Если мы делали этический выбор, то не столько из окружающей действительностью, сколько из моральных критериев, почерпнутых в ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ.
Книги стали для нас первой и единственной реальностью. Сама же реальность нам представлялась бардаком или абракадаброй.
--
Вот и всё. Три фрагмента из "Меньше единицы" плюс стих И.Бродского.
А у тебя есть что добавить, читатель? Если есть, то вперёд.
Так что? - рискнём?!