И тушь ресниц, и груди нараспашку.
И сигарета вечная во рту.
И пирсинг у пупка, забыл надеть рубашку,
в нескромном поцелуе слившийся с тату.
Она с дождём проходит площадь,
уставшими глазами верхних этажей,
и постигает жизнь собой на ощупь
надеждою на пальцах миражей.
Она прошла и снова в мире пусто,
лишь к площади сползает улиц спрут,
и время рвет часы без хруста,
и превращает в крошево минут
Им не решить извечную дилемму,
что было - тень или начала свет,
когда она на зависть скучному Эдему,
без покрывал шагнула под запрет.
Как жизни пульс, шагов стихают звуки,
но, задержав на вдохе миг,
Господь ей поцелует руки,
за всех мужчин, не целовавших их.