Эй, сверстник, откликнись, там есть кто живой?
Кивни, одуванчик, седой головой,
Пройдём-ка с тобой поредевшей толпой
Той старой, бурьяном заросшей, тропой,
Что краем обрыва вела нас не раз,
Лишь случай счастливый от гибели спас,
Тропой, меж Добром пролегавшей, и Злом,
Приведшей нас в Дом, обречённый на слом.
Отыщем другими затоптанный след
Нам щедро судьбою отмеренных лет,
След терний и лавров тех дней и ночей,
Той ценности общей, а вышло – ничьей.
Бывало, казалось – ты в тайны проник,
И зрелость настала, а всё – ученик,
Жил горькою замесью правды и лжи,
Лишь красные маки кивали во ржи.
И всё же с погоста высоких идей
Нам слышится поступь великих людей,
И долгое эхо нетленной строки,
И доброго смеха – слезам вопреки.
Мы нынешней нови пытаемся внять
Напрасно – её нам с тобой не понять,
Для нас, дорогой мой, настало теперь
Не время находок, а время потерь.
И щёлкают счётчики, нас торопя,
Но поздно - во тьме затерялась тропа…
Эй, сверстник, откликнись, там есть кто живой?
Но слышен лишь пса одинокого вой…
Картина из коллекции Эрмитажа.