Рассматриваю фотографии вымученных невест:
Заплывшие преждевременной домашностью ключицы, истеричная преданность традициям, толпы слившихся в целое, непонятное лицо, любящее. Родственники, в зубах скрывающие:
«мы так жили и вы так же мучаться будете»
потом смотрю на свое отражение в зеркале. Острая неприязнь жизни «как она есть», фатально-неповоротливое желание других от себя стеречь, - от этого только хуже, потому что сторож из меня как из пуделя, соседской подружки, собака-убийца английского семейства Баскервилей. И меня переворачивает ногами вверх. Я сам по себе тот пес, что уродлив как есть и других клыками пачкает не даруя смерть, а оставляя жизнь изгвазданной дырами, не залатанной швами, с прорехами, с точными выверенными углами, с рассеченной бровью, с остывшим оскалом (других улыбок не оставалось). И вот мысль: давайте я нарисую фосфором галочку на левой полоске тела, и вы в меня ночью выстрелите. Чтобы смело и чтобы верно.