Провинциально-аристократический,
С бульварами покруче, чем в Париже.
Европе близок он, хотя фактически
Нью-Йорку всё же он гораздо ближе.
Проспекты здесь – простор полёта птичьего,
А переулки – сумрачны и тесны.
Чарлз Стрит как будто привезён с Бердичева…
Ну, ладно, пусть из матушки Одессы.
Над Гарвардом, над каменными глыбами
Закат горит, какой-то русский, здешний,
И ждёшь: сейчас коров пригонят с выгона,
В хлева, что у подножия Пруденшел.
Ну да, бывали здесь кровопролития.
Но речь ведь тут о сотнях, не о тыщах.
Для нас их Бостонское чаепитие
Звучит, как «Чаепитие в Мытищах».
На Капли Сквер, напротив Паблик Либрери,
Тринити Чёрч стоит, немного с краю.
Тут для неё такое место выбрали,
Что небоскрёб она плечами подпирает.
В зеркальной грани параллелепипеда,
Что головою в складках облачного пуха
(Реклама беззастенчивого либидо), –
Храм отражается, как символ силы духа…
А за стеной домов, невидимо, неслышимо,
Ворочается океана туша,
Льёт кислород, которым жадно дышим мы,
И иногда штормами хлещет сушу.
О, как в тот день нас били струи режуще!
Как зонтики ломал свирепый ветер!..
Но в церкви Троицы мы обрели убежище,
Устало-благодарные, как дети…