Так хочется от радости заплакать,
но мир и так одолевает слякоть,
в обнимку с ней – уныние и хмарь,
через края небесные криницы,
полны тоски тяжёлые страницы,
твои, академический словарь.
От А до Я, разбухшие от влаги,
из глины, кожи, бересты, бумаги,
с ещё живыми, мёртвые слова,
пройдя тысячелетия разлуки,
скрывают интонацию и звуки,
и правда подозрительно крива.
Кто вымарал простое слово «память»?
Мне что, судьба, идти за ним на паперть?
Идти за ним за тридевять земель?
Всё силюсь вспомнить: что со мною было
от точки А, где капало уныло,
до точки Б, где началась метель?
Когда впервые стало одиноко?
Не нахожу ответа и истока.
Хеврон? Помпеи? римлянин? еврей?
Без памяти, что взять с пенсионера?
В далёком прошлом гражданин Шумера,
не узнаёт он родины своей.
Что клинопись, что азы, буки, веди;
в Москве опять на улицах медведи,
опять воруют дни календари,
да суета базара и вокзала,
и что земля веками надышала
уже не помещается внутри.