Вагон з/к
Иногда удивительным образом неожиданно проявляется человеческая солидарность. Благородство, граничащее со святостью. И не в отдельном человеке, а в порождении дьявола – в толпе. И не просто в толпе прохожих, обыкновенных граждан, а в толпе преступников – насильников, убийц, воров, грабителей.
Куда-то несется по рельсам вагон з/к, как обычно, подцепленный в конце поезда. Зарешетчатые купе, дремлющие зэки… Или поедающие пайковую селедку, покрытую ржавчиной. От нее хочется пить, и, если есть вода, то потом тянет в туалет. Туалет один, в конце вагона. И водят туда по усмотрению охраны по очереди, по одному. Мочиться в купе никто не рискнет.
Первыми стали проситься девчонки. А охранник может повести, если захочет, а не захочет – так и не поведет. Начали торговаться. Солдат что-то выторговал, повел самую молодую.
Сквозь приоткрытую дверь по вагону потянуло едким запахом мочи. Через минуту донеслись крики: «Помогите! Пацаны! Пошел вон!» За решетками притихли голоса.
Если бы с девчонкой был зэк, никто бы и не почесался. Но насиловал враг – мент. И насиловал «свою» - зэковскую.
В адрес мента послышались угрозы. Но чего стоят угрозы тех, кто отрезан сварной решеткой?
- Мужики! Качаем вагон!
Команда сработала сразу. Те, кто не знал, что значит «качать вагон», смотрели на остальных. Все стали вряд, друг за другом, лицом к спине. Расставили ноги и начали раскачиваться в такт. Никто не остался в стороне. Казалось, эта игра ничего не даст, кроме разминки слежавшимся ногам. Тела переваливались с левой ноги на правую, с правой – на левую, монотонно и дружно.
И вот колеса начали слегка постукивать о рельсы. Все отчетливей. И громче. И вагон уже отрывается то левой, то правой стороной, подпрыгивая и с грохотом падая, тут же поднимая противоположный ряд колес и снова жестким ударом опускаясь на рельсы. Он скачет в ритмической пляске, уже не требуя помощи, удерживаемый пока только сцепкой с поездом. Движение передается следующему вагону. Вот-вот он вырвется из плена, разорвет ненавистную сцепку и… Свобода!
Какой-то сумасшедший азарт охватывает так долго томившихся в камерах. Сорваться вместе с поездом, вылететь, кувыркаясь и падая, со стальной направляющей колеи, кажется свободой. Нет опасности. Или она не больше, чем будущие годы за «колючкой». Кто-то повесится, кого-то зарежут, кого-то «опустят», насилуя и избивая, кто-то отрубит руку, избавляясь от бессмысленного и тяжкого труда, надеясь на досрочное освобождение. А сейчас можно разом оборвать эту страшную цепочку.
Но забегала охрана. Зэчку выпустили и отвели в купе. Вагон, постучав еще несколько минут, успокоился. От девчонок поползли сигареты. По одной – на четверых. Сигарету пускали по кругу победители, ставшие на миг великодушными, почувствовавшие собственную силу и оттого добрые. Только на миг. Достали собственные сигареты, одаривая сокамерников… Заначенную еду… Мир человеческого братства еще не закончился…