Мы тридцать лет живём без новых песен,
Без острых шуток и без слов любви.
Вот кто-то выдумал про мир, мол, что он тесен.
Он пуст давно. Как лес, что глупостью сожгли.
Он обеззвучен пошлостью, враньём и ленью.
Убит безверьем и залит безвкусьем вин.
К чему творить, гореть от вдохновенья.
Намного проще нюхать кокаин.
И ложной скромностью с рожденья не страдая
Чужим талантом и трудом добыть успех,
Как попугай чужое слепо повторяя.
И стать рабом постыдных, пагубных утех.
Цветы несут к Поляне Земляничной-
Скорбит Нью-Йорк. Но тридцать лет спустя
Убить Поэта всё ещё привычно
На корабле по имени Земля.
Убить того, кто любит жизнь по-детски.
Убить того, кого любил весь мир.
Привычным стали для тусовки светской
Война, террор и пир. Кровавый пир.
Уйдут последние, кто жил под звуки чуда,
Под звуки вечных песен о любви.
Наполнят мир потомки каинов, иуды,
Да лес обугленный, что глупостью сожгли.
Но нет. Ещё живут и те, в ком сердце не остыло.
Кто всё, что спел Джон, свято помнит и хранит.
Их память яркая, как вечное светило
Лучом его души мрак вечный озарит.
Им вслед придут и те, кто примет эстафету
Его призывов к миру и любви.
В них шанс последний, чтоб спасти планету.
Take Peace A Chance. Чтоб глупостью не жгли.