Рабочий день кончился раньше обычного. Для других это радость...а я слонялся по городу, не зная, куда себя приткнуть. В парк, где оказалось подозрительно мало людей. Дома не ждут так рано, все в порядке. Можно насладиться одиночеством на одной из самых дальних скамеек. Я лежал на скамейке и смотрел на прекрасное, голубое небо, расписанное узорами ветвей. Редкие листья пожелтели, остальные так же, оставались ярко зелеными, и черные ветки контрастировали с этим безупречно голубым небом и листьями деревьев.
И думал...о том что у Бога обязательно должны быть голубые глаза. Как это небо. Яркие и лучистые. От них исходит свет, подобный солнечному. И от этого в них больно смотреть. У меня странные отношения с Богом. Он забыл обо мне, а мне больше не хочется о себе напоминать. Не хочется с тех пор когда я совсем маленький, кричал в распахнутое окно: "Ну где же ты?!? Неужели ты не видишь что с нами творится?" Не услышал. Наивный.
А мысли струились дальше, по привычному руслу...докричаться? Возможно ли? Развести костер! Чтобы дым до неба! Или нет...курить. Много. Может он почувствует запах...или может он тоже курит? Свою длинную трубку, курит, и смотрит на нас. И на губах полуулыбка. Ему смешно от того что все это мне кажется таким серьезным. Смешно, что мы можем так сами себя разрушать.
И я курю. Это не зависимость...нет. Просто попытка жить дальше. Просто единственная возможность сделать вдох, когда под дых, и дыхание замерло. И легкие сжались, и напряжение достигло высшей точки, и дым тонкой серебряной струйкой скользит по остекленевшим легким, и медленными глотками возвращает к жизни. Семь сантиметров кислорода, с привкусом ментола, семь граней моего отчаяния. Семь шагов от медленной смерти, обратно, к моей сломанной жизни. Семь степеней моего исступления...семь ступеней к небу, к Богу, который меня совсем позабыл.
И когда нибудь я решусь, и постучусь к нему, с распахнутыми венами, и пачкой сигарет, и с улыбкой спрошу: "Покурим?" он улыбнется, и пригласит присесть рядышком. И я расскажу...как мне больно было без его теплых глаз. Без его отеческого тепла. Как больно...что забыл. Как одиноко, пусто, как осатанело. И уткнувшись в подол его белого струящегося шелка, испачкав его слезами, кровью, Собой, отстенаюсь, а он просто положит свою теплую смуглую руку мне на голову, и все отступит. Отпустит.
И он подарит мне...не рай...рай не для таких как я. Чистилище. Там маленький домик. И заросли осоки и пушистая полынь. И ивы, склонившиеся над голубой, как глаза Бога, рекой. И будет он ходить с пачкой сигарет ко мне в гости, и с улыбкой, без стука...
"Покурим?..."
20.09.10