Не шлёпает плицами круг,
Вода не урчит напряжённо.
А рядом, нетронутый луг,
Давно не пасутся здесь кони.
Жалели сломать на дрова,
Стоит сиротой, покривившись.
И мхом обросли закрома
Да жёлоб помольный, прогнивший.
Подвыросли здесь деревца,
Где прежде стояли подводы.
И очередь шла без конца,
В осеннее время, как воды.
И мельник, от пыли седой,
Для важности, басом ругался.
С крестьянкой шутил молодой,
С ровесником то ж не чурался.
Как леший с косматых бровей,
Мучнистые хлопья свисали.
Смотрел через них на людей,
И видел – чем жили, мечтали.
Ночами он плицы чинил,
Смотрел на отметине воду.
А утром, всё так же басил.
Открыв двери настежь народу.
Тот мельник здесь жил бобылём,
И ночью при свете летучей
Неспешно, да с тенью вдвоём
Ходил по порожкам скрипучим.
Всё кануло в давности лет,
Скрип жёрнова не возвратится.
Никто не раскроет секрет,
Когда, из чего делать плицы?
Кто спросит – К чему. Какой век.
Но эту страницу эпохи,
Когда на стол жаловал хлеб.
Давно собирают по крохам.
А внуки по книгам прочтут,
Нас спросят – А было ль такое?
Чтоб речка, ухоженный пруд
И люди, бурлящей толпою.
Всё было, но только, увы
Вам внуки преданье осталось.
Годами ржавели валы,
Ветшало, и не поправлялось.
И время безжалостно всё
Разрушило, даже те камни
От мха, разложились в песок,
А воды дополнили сами.
Старушка, одна изо всех,
Взываешь седой стариною.
Что б кто то - один, да успел
Страницу дополнить, тобою.
1985г.