Ну, что же,- я сказал,- пойдем.
И мы, по лестнице, втроем,
преодолев порог бетонный,
шагнули в сумрачный проем.
Свет накалился; мы вошли
туда, где, куполом плененный,
застыл в архитектурном легком
сосновый аромат земли.
Передо мной, змеясь, предстала
остывшая гармония металла -
в цилиндры вплавленная мысль.
Пластины с гулом разошлись,
над головой разверзлось око
и глаз немого телескопа,
сквозь лабиринт проворных линз,
прищурился вбирая высь.
Не различая верх и низ,
навстречу или удаляясь,
миры стремительно неслись,
до головокруженья удивляя
условностью достигнутых границ.
/звезда округлая светилась
мне посылая образ свой
но стороной своей иной
куда-то в бездну уводила
чтобы стремительной дугой
схлестнуть невидимые силы
и возвратить что есть и было
и снова встретиться с собой/
Так, после первой выпивки подросток,
пространство наполняя ростом,
как и оно разомкнут невесом
всецел и пуст, как волевой объем,
безотносительно внимает небу,
переполняется и, вот, уже по внешней
течет границе,смыкая явь и сон,
равняя жизнь и смерть.
И вышел я, безвестностью смещенный
в свой гибельный объем перемещенный,
вдохнул окрестный воздух и,
вновь возвращенный в аромат земли
и бесполезным опытом смущенный,
услышал голоса вдали
о эти голоса вдали...
Прозрачный вечер над горами,
где купол правильного храма
вознесся над листвой живой.
............
Ну, как тебе, бедлам небесный,-
спросил кого-то гид любезный.
И я, пространством захмелевший,
я не расслышал и, очнувшись
от памяти исчезнувших светил,
растерянно переспросил:
что?
2.
Мне постелили во дворе.
Под неподвижною черешней
был воздух темен. Плеск небесный
прозрачно лился по траве.
И вспыхнул свет над далью горной
сквозя легко и безопорно,
и лес чернел на серебре.
А на веранде во дворе
ткемали терпкое варили
и о погоде говорили:
нежданно знойном сентябре
Хозяйка вышла в темный сад,
светя искусственной луною...
И бились бабочки в стекло,
и я подумал: да, тепло...
Кто я - в потоке световом?
Лишь эпизод ума немого,
изгиб в узоре звуковом
не расшифрованного слова,
частица ропота земного
в оранжерее бытия
что музыка тебе моя?
Что если я, преодолев
самоуверенность наречий-
язык природы человечий-
отвергну воздух соль и хлеб
и стану электронным пупсом
иль чудом мертвых эволюций
и вечным странником небес,
что если, бьющаяся плоть
в гармонии плавноугольной,
из странствий возвратясь упорных,
преодолев огромность вне,
услышит, как толкнется голос:
куда? зачем я? Все - во мне.
Что я открыл? и что открылось
в равновеликой глубине?