Качая бюстом, шоколадная креолка
танцует сегу для зажиточных пьянчуг.
Не физкультурница она, не комсомолка,
она трудящаяся сферы секс-услуг.
Легко добыть она умеет из кокоса
хоть молоко, хоть экзотической еды.
До фени индекс ей при этом Доу-Джонса,
ей теорема Пифагора до п и з д ы.
Ей на скаку остановить гиппопотама,
или слона свалить, как выпить лимонад.
А уж вовнутрь полезть горящего вигвама —
её особенно любимый променад.
.
Но, к сожалению, на острове Маврикий
вигвамов нет, как бегемотов и слонов.
Туда съезжаются духовные калики
по броским ценам покупать себе любовь.
Когда опустится вечерняя прохлада,
креолка ласками осыплет чью-то плоть,
следя внимательно, чтоб яркая помада
с губ не истёрлась у неё, не дай Господь.
Будь царь небесный Иеговой, будь Аллахом,
он видит всё, он догадается о том,
зачем ей тужиться в притворстве охов-ахов,
сводя с ума кого-то влажным, чутким ртом.
Но даже в час, когда в задоре грубоватом
живот всё чаще ударяет о живот,
креолка мысленно проводит ночь с мулатом,
который в хижине у пристани живёт.
Ему её календари принадлежат, но
в два счёта снять с себя бюстгальтер и трусы
и с ним пускаться во все тяжкие бесплатно
она лишь может в нерабочие часы.
К утру откуда-то потянет керосином,
с ветвей стряхнут казаурины груз печали.
И на наречии смешно произносимом
шепнёт креолка что-то типа «заебали».
Я сам на острове Маврикий был когда-то
креолок щупал безо всякого стыда.
Как не крути, но хреновато быть мулатом,
однако зависть пробирает иногда.