Марина Кулакова, поэт, Нижний Новгород

Елена Шварц называла ее недостающей звездой пушкинской плеяды. Она сама, Белла, всячески подталкивала именно к такому решению. Вроде бы вся она, весь ее архаически-возвышенный слог – оттуда, из любимых пушкинских далей... Не верьте. Чего не сделает магический кристалл! ХIХ век – это одна из ее, Беллы, улыбок, когда улыбаются не губы, не глаза, не синтаксис, что тоже возможно, – улыбается дух...

«...В силу того, что она начинала в пятидесятые годы, исследователи часто причисляют ее к поколению Евтушенко и Вознесенского – этих «Rolling Stones» русской поэзии. Если указанная ассоциация имеет место, то только в силу хронологии. Белла Ахмадулина – поэт гораздо более высокой личностной и стилистической чистоты, нежели большинство сверкающих либо непрозрачных современников», – говорил Бродский.

Поэтический дар ангельского свойства: прикосновением слова восполнять-исцелять любую малость быта и бытия. Исцелять – делать целым. Дар кротости, смирения и нежности. Способность «приласкать горб безобразия». «То ль весна сквозь слезу зелена, то ль зрачок/ Робкой девочки море увидел и зелен,/ То ль двужилен и жив изумруд-светлячок,/ Просто скрытен – теперь его опыт надземен./ Он следит! Он жалеет! Ему не претит/ Приласкать безобразия горб многотрудный./ Он – слетит и глухому лицу причинит/ Изумляющий отсвет звезды изумрудной».

На стихи Беллы Ахмадулиной написаны романсы, ставшие классикой конца ХХ века. Этот жанр позволил себе добавить музыки к ее тайной и явной звукописи, точнее, только ему, романсу, бесконечно преданному тому, что неисполнимо и неназываемо, – было позволено. Мы, наше со-знание и со-чувствие, устроены так, что надземный опыт становится внятен, узнаваем, озвучен только через опыт земной. А ей было дано гораздо больше.