Смеется, мол, если писать стихи,
То только о тех, чьи ладони мягки,
Чьи дни далеки, а труды – высоки,
Чьи лица не носят печати тоски.
А ты обо мне - как о ком-то из них,
А я не мечтатель и даже не псих,
И вряд ли достоин быть впаянным в стих.
А я отвечаю: «Позволь мне решать,
Чьим именем строчки свои украшать,
На кончике ручки минуты дрожат
И рвутся, как будто хотят убежать.
Минуты с тобой. Я их так берегу,
Стремлюсь сохранить их, как только могу.
В стихи их катаю, как будто в фольгу».
Смеется: «Неужто меня – и в века?
Девчонка, дуреха, душою легка,
Погладишь – и ток потечет в позвонках,
И есть силы жить до другого звонка.
Уходишь – и сразу вокруг темнота,
Как будто случилась большая беда,
Как будто полярность сменили все «Да».
Неужто боишься меня потерять?
А люди дурное о нас говорят,
А люди мне в вену уж впрыснули яд,
И мой организм этим ядом объят.
Яд шепчет: не пара, не жди и не верь,
Ты глупый, ты старый, закрой ее дверь.
Все это условность – я знаю теперь».
А я отвечаю: «А раньше не знал?».
У глупых историй счастливый финал
Случается редко – один против ста.
Но это тот случай, когда он настал.