Привет тебе, лужица моей доли. Ты только крошечная лужица в сравнении с уделами живущих.
Здравствуй! Здравствуй и живи, озеро участи моей, я заглядываю в тебя с трепетом. Как сохранило ты прозрачность вод своих, чем сумело напитать жителя своего, откуда взяло ты силы на преображение, пока струилось время взросления, роста, созревания и совершений неизбежных ошибок людей?
Почтение мое приношу к твоим водам, море жизни моей. В душу мою снисходит покой, я умолкаю перед твоим свечением, затихаю, бросая взор на рисунок твоего невиданного полотна. Ты, неохватное от края до края, затихающее колыбельной песней или штормящее, поднимающее волны на ребра свои, откуда черпало ты великодушие, чтобы, играя стихией, не повредить ни малой раковины своего дна, не истребить смятенных обитателей вод, не разрушить прибрежных построек?
Поклон, мой низкий поклон тебе, океан моей судьбы. Я опускаюсь на колени перед неизбывной тайной твоей, перед планетарной огромностью твоей, перед твоими неисчислимыми мирами. Но даже склоняя лицо, я чувствую твой проникающий запах, я слышу шепот твоих бесчисленных песчинок, их невеликие судьбы открываются предо мной. Я глажу песок, и каждой песчинке шлю свое утешение. Я тоже песчинка, только песчинка на берегу океана земли. Не бойтесь, милые, малые, шепчу я им, нам выпала честь, берег океана принял нас. Может быть завтра, влекомые отливом, мы вновь покинем этот мир солнца и звезд, уйдем в вечную прохладу великой глубинной сферы, в те воды, из которых все началось. Но пока мы здесь, пока берег океана не отторг нас, мы еще можем поделиться друг с другом тем, что успели впитать наши поры, мы еще успеем помножить наши истории, а потом, наполненные ими, устремимся в глубину, чтобы изваять свои жемчужины в том мире, память о котором дремлет.
Я дожидаюсь заката и медленно, как в любовь, роняю, отпускаю себя в воды твои, океан. Соль твоя, сгустившийся пот тех, кто жил в минувших столетиях, еще продержит меня наплаву. Борясь с предначертанным, я тоже ваял эти соляные кристаллы, и тело мое стало уродливым от их наростов. Но вот я отзываюсь на твой призыв, океан моей судьбы, с почтением погружаюсь в тебя, и ты меняешь мою форму, даруя облегчение.
Меня спросили: «Приходилось ли тебе прежде быть птицей?» «Только ли птицей?» - был мой ответ. Мне знаком полет, я знаю, как напрягается грудь в развороте крыльев, словно из нее, из груди они берут свое начало. Не поджимайте ноги при взлете, не обманывайте себя. Океаны отпускают своих детей в отдых, но требуют напряжения сил от своих устремленных.
Я помню, как размыкались круги моих воплощений. Помню себя сломленным ростком под тяжелой стопой, венчанье земли с моим невеликим соком. Помню касания горячих рук, дотронувшихся до моих листьев, когда я деревом рос из земли. Помню, как я и подобные мне, желая дарить прохладу, надламывались ветвями и оставлялись иссыхать бесполезно. Хранит моя память и другие кончины – от молний, пожаров, от топора. Вековые стояния и природный уход до сих пор наполняют мою спину силой единства земли и неба.
Я помню. Мне приходилось быть птицей, рыбой и диким зверем. Мое тело знавало прохладу вод и воздушные вихри. Утесы и овраги давали мне свое пристанище, мне доводилось напитывать себя плотью тех, кто уготован для пропитания сильных, и затем, не сдержав своего духа в бою, я представал перед вершителями и рычал на богов. Прежде мы становились пищей, но возрождались и вновь гнали жертву. Я помню битвы, погони и одинокий бег от преследователей. Запах крови впитался в мои ноздри, я могу пробудить его движением мысли, скользнувшей в прошлое, и отшатнуться, потому что эти поражения мной изжиты и больше я не желаю таких побед.
Не спрашивайте, кем довелось мне быть прежде. Довелось – всем, как и ныне.
Лужица доли моей. Человек. В свой час каждый росток обретает его форму. Людям уготована участь вселенных, но вечером они забывают минувшее утро.
Благословение или проклятие возвращало мне мою память? Всего лишь ответ на один вопрос не впитала она, только об этом мне ничего неизвестно. Вода отпустила меня к переменам на земле, и я пошел по ней, меняя формы, пока однажды не пробил час, и я не родился человеком, чтобы стать как все.
Я возделывал сады, в которых каждому цветку назначались цены. Я покупал и продавал со всей страстью стремящейся к наживе души. Воином и браконьером я стрелял по своим, падал от выстрелов лесника и прозревал к иным мирам. Меня выносило вовне, я считывал звезды и, узнавая свои давние пристанища, возвращался на землю.
И вновь я скрывал имя Бога и провозглашал имя Бога, проповедовал смирение и истреблял неверных. Я изымал из земли леса и перетягивал горло источникам. Акушером изымал я из утроб останки собственных сыновей. Конструктором я пренебрегал вниманием к чертежам, и мои строения погребали под своими развалинами моих братьев. Подо мной взлетали не призванные к небу машины, а я жил снова и снова, стремясь сотворить себя. Я сомневался и исполнялся непогрешимостью служителей кафедр, познавал ремесла и воспарял в стихиях искусств. Я рождался незрячим и лишенным слуха, я навещал этот мир неподвижным калекой, познавал крупицы радости и лавины страданий, я возрождался прекрасным юношей, был любим, любил и любовью пренебрегал. Я был не лучше и не хуже живущих рядом, но ныне мера моих попыток исчерпана.
Я вышел из дома, который долгие годы дарил мне кров и коснулся измеренного.
Привет тебе, лужица моей доли. Ты только крошечная лужица в сравнении с уделами живущих.
Неспешным шагом прошел я через поле воспоминаний и наклонился к небесноцветной воде.
Здравствуй. Здравствуй и живи, озеро участи моей, я заглядываю в тебя с трепетом. Как сохранило ты прозрачность своих вод, чем сумело напитать жителя своего, откуда взяло ты силы на преображение, пока струилось время взросления, роста, созревания и совершений неизбежных ошибок людей?
До усталости шел я и шел через пещеры памяти, пока голыми ступнями не коснулся каменистого берега.
Почтение мое приношу к твоим водам, море жизни моей. В душу мою снисходит покой, я умолкаю перед твоим свечением, затихаю, бросая взор на рисунок твоего невиданного полотна. Ты, неохватное от края до края, затихающее колыбельной песней или штормящее, поднимающее волны на ребра свои, откуда черпало ты великодушие, чтобы, играя стихией, не повредить ни малой раковины своего дна, не истребить смятенных обитателей вод, не разрушить прибрежных построек?
Дорога разровняла себя для шествия моего, но время не сократилось. К ночи я вышел на берег океана и воздел руки к Неведомому.
Поклон, мой низкий поклон тебе, океан моей судьбы. Я опускаюсь на колени перед неизбывной тайной твоей, перед планетарной огромностью твоей, перед твоими неисчислимыми мирами. Но даже склоняя лицо, я чувствую твой проникающий запах, я слышу шепот твоих бесчисленных песчинок, их невеликие судьбы открываются предо мной. Я глажу песок, и каждой песчинке шлю свое утешение. Я тоже песчинка, только песчинка на берегу океана земли. На кромке твоей, океан, я завершаю этот путь моего сущего, чтобы слиться с сестрами своими и приблизить свою судьбу к твоим еще не рожденным жемчугам.