Я знаю вопрос, на который ответа нет:
Кто мог завести часы, что стучат во мне?
Монашка сказала: бог, отец сказал: мать.
Но я им не верю – люди привыкли лгать.
Я знаю о смерти всё – я её гонец.
Я росписи смерти вижу в морщинах лиц
Но «Наша душа бессмертна», - сказал отец.
«О, да!» - сказала монашка и пала ниц.
Я видел: её колени в пыли дорог,
Но видел сорочку её, и тоже в пыли.
Я видел: отец заглядывал на часок
Туда, где платят деньгами за ночь любви.
А ты – ты мой друг. Ты, может, не станешь лгать?
Скажи мне: в чём истина? Гибнуть ли ради лжи?
«Отец целовал монашку, а думал - мать.
А ты бодался со смертью, а думал – жил».
Ты тратишь себя, размениваясь на час.
Ты хочешь быть добрым. А во имя чего?
Мой друг мне ответил: «Если огонь угас,
Не всё ли тебе равно, что его зажгло?»
Я верил, но вера, лопнув, как пляжный мяч,
Забрызгала кровью мне мой парадный фрак.
Мой друг мне сказал: «Послушай, да ты дурак, -
Потом, пожалев, добавил, - Только не плачь».