Разведчик
Тают звезды, река мягкими струями охлаждает ночные мозоли. Чтобы не прозевать первый луч, не откидываюсь на спину. Просто сижу и грызу травинку. Главное, что я успел. Верхом на драконе, но успел.
Перестройка
Бесконечный коридор. Блестящие, холодные ручки дверей. Внутренне собравшись, готовый ко всему, медленно открываю первую дверь и вздрагиваю. Посреди совершенно пустой комнаты стоит двухметровый хрустальный куб.
Так вот оно что…
Математика
Раздвинув параболы и гиперболы, протискиваюсь в следующее пространство. Вроде бы здесь теплее. И бьется, пульсирует что-то простое-простое. 0 = я + она.
Муки творчества
Интересно, какой диагноз по моей кардиограмме колебаний между физикой и лирикой поставят в Генетической Безопасности? Урановый мутант? Или кибер из Туманности Андромеды?
Интернациональный долг
Бросив по горсти синего песка, отходим в сторону. Дальше все сделают сириусяне. Так любил Землю … Вот уже и пирамидка с алой звездой.
Половинка
Случилось это, когда я уже совсем престал ждать. Подхожу утром с электробритвой к зеркалу и … оттуда на меня смотрят изумленные глаза. Одновременно пугаемся. Придя в себя соображаю, то она тоже не ожидала, и … одновременно улыбаемся. Ага, значит она понимает, кто я такой, и … одновременно смущаемся.
Жизнь после жизни
Солнце быстро приближается, растет, захватывает постепенно все поле зрения. Вот уже ничего кроме солнца. Толчок, и мы в нежно звенящем золотом тумане. Гулкие удары в груди, как перед первым поцелуем, освежающий огонь по позвоночнику. И вдруг из тумана медленно выплывает огромная зеленая рыбина.
Волшебные гастроли
“Ну что ж, если со своим роялем, я согласен. Поехали!” Улыбнувшись, фея взмахом руки очерчивает вокруг нас полупрозрачный эллипсоид и начинает играть гамму. На верхнем “до” мы переходим в параллельное пространство.
Последняя улыбка
На изумрудных стеблях блестит роса, где-то совсем рядом щебечут невидимые птицы, под ногами хлюпает черная как кровь дракона грязь. Почувствовав, что я начинаю выдыхаться, проводник с улыбкой оборачивается и поднимает лазер над головой: “ Держись, малыш! Они не пройдут! ”
Гадкий утенок
Появившись из кленовой точки на свет, я подождал, пока солнце расправит и высушит мои склеившиеся крылышки, перельет на них свою теплую желтизну, и вспорхнул. Мне кричали: “Ты же листок, ты должен падать со всеми вниз.” Но я не слышал и поднимался все выше и выше к облакам.
Зов земли
Теперь их узнают по походке. Нервной, напряженной или наоборот неестественно беззаботной. Будь совершенно точно известно, что шансов нет, никто бы вообще с дирижаблей не спускался. Но наука пока не объяснила явление, не вывела закон, и остается надежа, что авось меня пронесет. Почему меня? Да потому что я был вынужден. Условия, среда и т.д. И проносит. До поры, до времени. А потом в самый неожиданный момент – ах! –
и нет человека. Один ахнул пред входом в министерство, другой – на торжественном собрании в честь досрочного пуска, третий, простите за натурализм, - прямо в персональном туалете. И главное – никаких следов. Ни трещин наверху, ни, насколько могли пробурить, полостей внизу. Камни как камни, земля как земля.
Либерализация
Инспектор молча садится в кресло. Раз мы обещаем объяснить все эти штучки теоремой Гёделя, то он что, он даже за. Пробежав пальцами по клавишам, задаю первый вопрос: “Нужно ли гелионавту быть аскетом, как выражается наш шеф, тереть плоть мордой об асфальт?” Мгновение и на экране вспыхивает ответ солнца: “Плоть должна быть как джинсы, слегка потертой но без дырок” .Смотрю на инспектора. Он уже молча ставит свою подпись.
Свой
Слепленные их тумана юноши скрестили пики: “Если Царю Солнца принадлежат все, кто не принадлежит себе, то принадлежит ли Он Сам Себе?” Почесав затылок, я прищурился: “А если я принадлежу к тем, кто ни к чему не принадлежит, то действительно ли я к ним принадлежу?” Юноши улыбнулись и открыли врата.
Славянофил
От беты Близнецов приближается геометрическая прогрессия тараканов. Длина особи - метр восемьдесят. Деловой нюх – миллион километров. “Так ребята, - лейтенант вытащил из рюкзака пузырек. – Заряжай!” И обернувшись ко мне, пояснил: “Предпочитаю бабушкино средство. Настойку корня из трех на утренней росе. ”
Проект века
“То есть вы хотите, - академик судорожно вытер лоб платком, - вывернуть Землю наизнанку?” “Да, и растянуть ее вокруг Солнца по теперешней земной орбите. Нашу Землю Солнце освещает только наполовину, а новую Землю оно будет освещать всю целиком. Настанет вечный день и вечное лето для всех цветов.”
Предпоследняя любовь
Сквозь зеркало я ухожу в ландышевый мир. Ты скользишь мимо, убеждая саму себя, что я тебе всего лишь друг, и легким мановением ресниц приглашаешь меня внутрь ветра. Прозрачный невесомый полет, и вечность принимает нас в свои объятья: “Что вы хотите, дети?” Ты поднимаешь ресницы: “Любви!”. “Хорошо, через тысячу лет.” Ты обиженно топаешь на вечность ногой и дергаешь меня за рукав: “Проси!”. Движением руки стирая свою память, я шагаю в прохладный туман: “Вечность, пусть она встретит своего принца, а меня забери к себе. Одного.”. “Хорошо, - улыбается вечность, скажи ей, что через год она будет счастлива. ” Возвращаюсь к вопрошающим глазам. Услышав ответ, ты недоверчиво хмуришься: “Опять обманет. Я хочу сейчас.” Вечность серебристо смеется, едва уловимо пробегает пальцами звуков по невидимым струнам наших душ и ветер надежды уносит нас обратно в мир родителей, учеников и бензиновых двигателей.
Коммунизм
“Тщательно исследовав причины, по которым подсудимый не может войти в Новое Общество, суд счел возможным применить, - голос приобрел металлический оттенок, - высшую меру самом наказания, переселение в колонию на Уране с последующим уходом в нирвану.”
НТР
Больше всего № 13131313666 печалило то, что, даже когда его списали, он не мог, нюхая ромашки, престать делать химический анализ.
Человеческий фактор
“Антигравитационную установку к запуску!” Молча смотрим друг другу в глаза. “Десять, девять, восемь, семь, шесть …- подбадривающее улыбаюсь - … два, один, ноль!” Мягкая вспышка в груди, неземной покой. Издалека доносится писк главного: “Ну как, ребята, что-нибудь есть?”
Начинаем медленно подниматься над поляной, над верхушками сосен. И вдруг осознаем, что, если принять этот мягкий свет …
“Эй, что там такое? Вы начинает падать!” Резкий толчок и тяжесть. Не чувствуя тормошащих нас рук и не понимая смысла задаваемый вопросов, молча смотрим друг другу в глаза.
Встреча после смерти
Между нами годы и лица. Взявшись за руки мы бредем под осенним дождем – я здесь, а ты там.
Философия
Крадучись как ветер невидимкою всю ночь скольжу по городу. Заглядываю в желтые души домов, полные мебели и жестов, раскручиваюсь как гимнаст на одной руке вокруг антенн… Трудно сказать, чего я ищу. Может быть истину, может быть себя, может быть свою девушку. И только когда из-за облаков выплывает молчаливая, грустно-неприступная луна, мне кажется, что я начинаю что-то понимать.
Первое свидание
Я провожу пальцами по щекам, которых еще нет. Я прикасаюсь губами к глазам, которых еще нет. Я замираю перед прыжком в бездну. Я, которого еще нет …
Открытие третьего глаза
Смычком по струне, босиком по лезвию бритвы. Среди хлопьев снега плыву … парю … умираю. А на том берегу ветка плачущей ивы. Нежно-зеленые листочки сквозь рой белых пушинок. Крупным планом как в раю.
Последняя любовь
Птенчик на ладони. С чем мне тебя сравнить? Спишь, уткнув носик под крылышко. Как будто нет этих теней, нет этих скрипов. Да, птенчик ангела, случайно попавший на нашу грешную землю. Я донесу тебя до границы времени и, когда ты вспорхнешь, моим ладоням останется воспоминание о твоем тепле.
XX век
“Итак вы по-прежнему утверждаете, что не солнце вращается вокруг Президента Земли, а Президент Земли вращается вокруг солнца?” . “Да, утверждаю.” . “У вас есть последнее желание?” . “Если можно, чистый лист бумаги.”
Когда тело сняли я электрического стула, на приколотом к стене листке медленно-медленно проступили слова –
Льдинки электродов,
Пальцев ветерок
И вдруг – весенний гром!
Учитель
“Я задам вам только два вопроса – о себе и о солнце ”
“Два? - брови медленно ползут вверх, - Что-то ты меня старика совсем запутал”
Арендатор
Тяжелый металлический разбег, толчок и с ураганным ревом за пределы атмосферы. Сжигая дыханием встречные метеорные потоки, проносимся мимо Марса, Сатурна и Урана к арендованному пастбищу на Плутоне. Пока изголодавшееся за неделю животное переламывает когтями и зубами глыбы плутониевой руды, я поправляю изгородь, выгребаю из пещеры радиоактивные отходы, взрываю динамитной шашкой следующую скалу. Вот с хлебом насущным покончено и мы, быстро набрав скорость (каждый взмах крыльев – парсек), выходим в открытый космос.
Теперь можно расслабиться. Инстинкт лучше всяких радаров и в пылевых туманностях и среди черных дыр. Голубовато блестит чешуя, чистый прохладный вакуум растворяет последние земные заботы, а вокруг – бесконечные звезды, звезды, звезды.
Фокус-мокус
Девушка задумчиво отводит локон за ушко. И несколькими мазками переносит на бумагу иву, пруд, дорогу, облака. Меня ей не видно, т.к. я подкрался сзади, и она допускает неточность. Облака у нее бегут. Открываю рот, чтобы поправить, и замираю – настоящие облака тоже побежали. Порывом ветра даже выбило опять непокорный локон. Уже не обращая на него внимания, девушка быстро осыпает свою иву зелеными точками и … настоящая ива вспыхивает зеленым весенним огнем! Резко обернувшись, она бросает мне кокетливый взгляд и исчезает.
Гелиограмма
За окном появляются первые звезды. На стенах – зеленоватые блики от экрана. Все уже давно разошлись. Тишина. И вдруг вспыхивает текст: “Третье тысячелетие начнется у вас в России с открытия многомерного пространства. И не закончится никогда. А пускать туда будут, чтоб не вытоптали галактик, только босиком.”
Идеологическая диверсия
Началось все с запаха фиалок. Ученые доказывали, что это самовнушение, полицейские разбрасывали гранаты со слезоточивым газом, а люди с испуганными лицами собирались на улицах. В самый критический момент, когда с неба посыпались рубиновые, алмазные, жемчужные, изумрудные бабочки, правительство решило ввести войска. Но было уже поздно. Из четвертого измерения улыбалась Туманность Андромеды.