Я танцую одна на пустой обшарпанной сцене,
Из последних сил - когда же все это кончится?
В зале где-то десяток тех, кто любит и ценит,
Но три четверти зала лишь недовольно корчатся.
Что же мне - перекраиваться до междо-
метий, чтоб как червонец любому нравиться?
Два десятка религий, восемь цветов одежды,
Слушать сразу Битлов, Круга и Ленни Кравица?
Нет, я уж лучше в этой останусь форме,
Я в ней даже могу сойти иногда за сильную,
Не реветь, например, если вовремя не покормят,
Не чихать, например, если вдруг надышалась пылью.
Начинаю мнить себя волком из анекдота,
Да, тем самым, с кровавой дырой во лбу.
Двадцать дней подряд - одна и та же суббота.
Двадцать лет есть одно-единственное табу.
Танцуй до потери пульса, до боли в лапах,
Каждый мускул и каждую кость в себе напрягая.
Когда все уйдут - можешь камнем упасть на пол,
Но пока все смотрят - танцуй, моя дорогая.