Как капли крови
на снегу
алеют ягоды рябины.
Пир прошумел здесь поутру
весёлой стайки снегириной.
Качались птицы на ветвях,
друг другу что-то свиристели,
в лазури неба грудки их
зарёю утренней горели.
А рядом,
за стеклом окна,
на них глазела канарейка,
и вдруг заметила она,
что так мала, ей стала клетка.
Она, рванулась закричав,
но в грудь впились стальные прутья,
а стайка,
крыльями шурша,
умчалась вдаль –
их не вернуть ей.
Металась птаха
вверх и вниз,
по клетке пёрышки роняя,
и сердце рвалось из груди,
не зная, и не понимая,
что там за окнами –
Зима!
Но проклиная свою долю,
она стремилась из тепла
из душной комнаты –
на Волю!!!
Её манил
простор небес,
и золотого солнца блики,
и ветра шум,
и звон капель,
в полёте птиц свободных крики,
Но выбиваяся из сил,
она упала
с горьким криком,
и полыхнула боль в груди,
в сердечке маленьком, разбитом.
Последний вдох
и взмах крыла,
последний взгляд сосредоточен,
и канарейка замерла,
пушистым, желтеньким комочком.
Её душа
взметнулась ввысь,
сметая на пути преграды.
И как не странно,
может быть,
Смерть для неё была –
Наградой!
А вечером,
придя, домой,
Малыш
вбежал к своей подружке,
и вот её заметил он
застывшей около кормушки.
Он гладил пёрышки рукой,
едва касаясь,
тихо,
нежно.
Боясь прервать её покой,
уснувшей тихо,безмятежно.
Но вдруг
он Понял,
что она
уж не вспорхнёт, не защебечет,
что канарейка
Умерла
и сон тот будет бесконечен.
Малыш
заплакал у окна -
слезы потери нестерпимы!
И алой кровью на снегу
горели
ягоды
рябины…