Пред иконой, с грошовой лампадкой,
Распростёрся безвестный монах,
От распятья, похитил украдкой,
Его злой и жестокий вайнах.
И никто не заметил во Храме,
Где монах и когда выходил…
Ну а дальше, в сырой душной яме,
Он бессчётные дни проводил.
Лишь однажды в сырую темницу,
Доску бросили, спички и медь,
И над Господом стали глумиться,
Бранным словом, пришлось всё стерпеть.
Утешал себя: «Знай жизни цену»,
И колодки и цепь – неспроста,
Подперев каменистую стену,
Он предметы рукою искал.
А на лбу кровоточила рана,
От доски, что пробила чело,
Вот она, рядом с медью стакана,
Спички Бог ниспослал тьме назло.
Вспыхнув ярко, как солнце, до боли
Обожгла на мгновенье глаза,
И вглядевшись в доску, он «Николу»,
По обличью и митре узнал.
И икону в слезах прижимая,
К окровавленным, в язвах, губам,
Вспомнил он, что отцом Николаем
Назывался когда-то он сам.
Оказалась железка лампадой,
И фитиль маслом был напоён,
И приладив икону, как надо,
И лампадку – молитву повёл.
Знал он, свет ненадолго в темнице,
Знал он, вера его на века,
Наверху, не давая молиться,
Пули в стены вонзались пока.
Только сдвинулась крышка - темница
Вся светла, под чадящий угар,
И монаху пробило глазницу,
Под гортанный – «Аллаху Акбар!»