http://www.vilavi.ru/pod/131007/131007.shtml
«О чем, бишь? Да о друге знаменитом.
Свирепей дружбы в мире нет любви»
В эссе Дмитрия Быкова о Белле Ахмадулиной «Я проживу» есть такие строки:
… Подлили масла в огонь два её пишущих мужа — покойный Нагибин и здравствующий, дай Бог ему здоровья, Евтушенко. Нагибин успел перед смертью сдать в печать свой дневник, где вывел Беллу Ахатовну под неслучайным псевдонимом Гелла, и мы узнали о перипетиях их бурного романа. В свою очередь Евтушенко поведал о первом браке Б. А. — браке с собою — и о том, как эта во всех отношениях утончённая красавица энергично морила клопов. И хотя в дневнике Нагибина полно жутких, запредельно откровенных подробностей, а в романе Евтушенко «Не умирай прежде смерти» — масса восторженных эпитетов и сплошное прокламированное преклонение, разница в масштабах личностей и дарований даёт себя знать: пьяная, полубезумная, поневоле порочная Гелла у Нагибина — неотразимо привлекательна, даже когда невыносима, а эфирная Белла у Евтушенко слащава и пошла до полной неузнаваемости. Любовь, даже оскорблённая, даже переродившаяся в ненависть, всё же даёт сто очков вперёд самому искреннему самолюбованию…
Гелла — это не только созвучное Белле имя. Гелла — подруга Воланда, и судя по содержанию «Дневника» Юрия Нагибина, как мне кажется, «московские» страницы «Мастера и Маргариты» вызывали в воображении Юрия Марковича некие параллели.
Последняя прижизненная книга Юрия Нагибина «Тьма в конце туннеля» и посмертно изданный «Дневник» писателя вызвали скандал в литературном мире. Евгений Евтушенко отозвался на это в 2005 году строками стихотворения «Белла Первая»:
Он любил тебя, мрачно ревнуя,
и, пером самолюбье скребя,
написал свою книгу больную,
где налгал на тебя и себя.
Кто-то из близко знающих Ахмадулину людей сказал однажды, что для неё дружба важнее любви. Разбираясь в перипетиях этой истории, пытаясь проникнуть в ситуацию через содержание стихотворений этих странных восьми лет, я опять вспомнила о Евгении Евтушенко, но уже как о муже Беллы Ахмадулиной. Их брак длился три года — с 1957-го по 1960-й.
Стою — и всё-таки иду
под плеск
вальса.
С тобой иду! И каждый вальс
твой,
Белла!
Евгений Евтушенко:
… Мы часто ссорились, но быстро и мирились. Мы любили и друг друга, и стихи друг друга. Одно новое стихотворение, посвящённое ей, я надел на весеннюю ветку, обсыпанную чуть проклюнувшимися почками, и дерево на Тверском бульваре долго махало нам тетрадным, трепещущим на ветру листком, покрытым лиловыми, постепенно размокающими буквами.
Взявшись за руки, мы часами бродили по Москве, и я забегал вперёд и заглядывал в её бахчисарайские глаза, потому что сбоку была видна только одна щека, только один глаз, а мне не хотелось потерять глазами ни кусочка любимого и потому самого прекрасного в мире лица. Прохожие на нас оглядывались, ибо мы были похожи на то, что им самим не удалось…
Белла Ахмадулина:
Из глубины моих невзгод
молюсь о милом человеке.
Пусть будет счастлив в этот год,
и в следующий, и вовеки.
...........................
не ведая, как наугад
я билась головою оземь,
молясь о нём — средь неудач,
мне отведённых в эту осень.
1960-1961
И в заключение приведу несколько строф из ещё одного стихотворения Беллы Ахмадулиной — «Сон». Стихотворение написано в 1974 году:Зачем он был так грозно вероятен?
Тому назад лет пять уже иль шесть
приснилось мне, что входит мой приятель
и говорит: — Страшись. Дурная весть.
— О нём? — О нём. — И дик и слабоумен
стал разум. Сердце прервалось во мне.
Вошедший строго возвестил: — Он умер.
А ты держись. Иди к его жене… Домашние сбежались. Ночь крепчала.
Мелькнул сквозняк и погубил свечу.
Мой сон прошёл, а я ещё кричала.
Проходит жизнь, а я ещё кричу.
Что мне до тех, кто правы и сердиты?
Он жив — и только. Нет за ним вины.
Я воспою его. А вы судите.
Вам по ночам другие снятся сны.
Любовь-страсть и любовь-дружба? Две крайности, чтобы осознать необходимость третьего пути? Как знать…
Палома, октябрь 2007 года