Бэлль, слово, что ей дано как соловью трель,
Ее танец – самый сладкий в мире хмель,
Она как птица, что на крыльях рвется ввысь,
А я из бездны к ней не в силах вознестись.
И взглядом платье я готов с нее сорвать.
О чем еще могу просить я Божью мать.
Кто посмеет камень в нее бросить за грехи –
Ее грехи лишь только песни да стихи.
О, Люцифер, один лишь раз ты мне позволь –
Ее волос лишь прядь согреет мне ладонь…
Бэлль, словно дьявол снова воплотился в ней,
Чтобы Бога самого стать мне милей.
Кто в сердце мне вложил безжалостную страсть,
Чтоб к небесам мне не тянуться, а пасть?
Земное счастье, боль и первородный грех –
Забуду все, чтоб только слышать ее смех.
Та, что всем казалась беззаботной и простой
Несет в себе страданья вечный крест земной!
О, Божья мать один лишь раз ты мне позволь
Несмело дверь к ней в сад толкнуть лишь рукой…
Бэлль, может ли невинность до сих пор хранить
Та, в чьих глазах лишь желание любить?
Тот танец в юбке из цветастого огня
Заставит от любви сойти с ума меня!
О, Флер де Лисс, тебе не буду верен я,
Пока в любви не поклянусь у алтаря.
Кто свой взор от той цыганки сможет отвратить?!
Любой готов за это жизнью заплатить!
О, Флер де Лисс, тебе не буду верен я!
Цветок любви в ее саду лишь для меня!
И взглядом платье я готов с нее сорвать.
О чем еще могу просить я Божью мать.
Кто посмеет камень в нее бросить за грехи –
Ее грехи лишь только песни да стихи.
О, Люцифер, один лишь раз ты мне позволь –
Ее волос лишь прядь согреет мне ладонь…