Стансы Пушкину
I
Дитя величия России
На сердце вензель, Пушкин, ты.
Так на балу средь суеты
Проступят на морозной сини
Инициалы, тем явив
Признанье тайное в любви.
Руси боярской, древней отпрыск
И царской Африки своей,
Ты – знак таинственных путей,
Петра наследство – судеб оттиск,
Код будущего, но шутя
Живёшь, поэзии дитя.
Тебя сошлют за вольнодумство
На юг, где армия стоит
И гул побед ещё с ней слит
От первых ласк, любви безумства,
Друзей, успехов, мишуры –
В безвестность, в глушь, где нет игры.
Ты не забыл, как лицеистом
На бой гусаров провожал.
С тех пор тебя пронзил кинжал
Любви к Отечеству… Неистов
Хотел бы мчаться на коне –
Разить французов по весне.
Но гений злой Наполеона
Воображение томит.
Владенья миром тайна спит
В его судьбе, и упоённо
В легенду погрузишься ты…
Порывы юные просты!
П
Метанья юности – масоны,
Свобода греков, шум цыган…
Здесь под баллады молдован
Край оживал от спячки сонной.
От турок, от налогов он
Надолго был освобождён.
Ты в Бессарабии цветущей
Хандрил, влюблялся, умирал…
И на дуэлях нрав смирял,
Озорничая в райских кущах,
Не знающий своей судьбы
Средь пестрой, неродной толпы.
О, если б знать, что всё во благо
Для гения – и глушь, и шторм!
Всё для души взрослевшей корм,
Чтоб словом напоить, как влагой,
Господь кропит свои сады…
Не знал и клял на все лады.
Проклятый Кишинёв! Тоскуя
По Петербургу, где друзья…
Но Божий замысел нельзя
Понять легко… Остришь, танцуя
С боярышнею Пульхирицей,
Пленясь плутовкой круглолицей.
Корабль великой русской речи
Тебе вести сквозь океан
Времён суровых… Горечь ран
Одна поэзия лишь лечит.
В июньской Долне входишь в храм
В день Троицы – так снится нам.
Ш
В сияющий, в цветущих розах
И мы в июньский этот день
Спустя сто лет приходим в грозах
К тебе, чтоб века дребедень
Стряхнуть с себя, хотя б на время,
Как ты когда-то – ногу в стремя…
Чиновные поэты в «волгах»
Сюда стремились тридцать лет,
Здесь праздник был в сирени волглой,
Но ты сегодня обогрет
Без помпы лишней, русский гений,
Сам – наше чудное мгновенье.
Но знал бы ты, с Раевским споря
И тростью меря Кишинёв,
Когда он по весне вишнёв,
Про век двадцатый – бездну горя.
Погибнет столько в нем людей,
Попав в ловушку из идей.
В гражданскую умрут герои,
Крича во все века – ура!
И вечность – чёрная дыра –
Тьму поколений мрачно скроет,
А мы – потомки, как разини,
Проспим величие России.
Оставим чужакам пространства…
Умрём за родину, умрём
Пока не грянет снова гром,
Пребудем в тяжкой из простраций.
Европ и Азий грязь стечётся
В край, что отечеством зовётся.
Болят границы, словно шрамы,
Народов вольность лишь мираж.
За что, Россия, ты отдашь
Без боя, крови наши храмы?
Построишь новым чужакам –
Молиться неродным богам.
Нам, русским, бредить о величьи…
Пустое дело – дом и храм
Разрушены, и горе нам,
Теряющим свое обличье.
Корабль наш древней, мощной, русской
Цивилизации сжат с хрустом.
Пути Руси и православья
Слиты в одно, одним горя,
И смерть последнего царя –
Знак гибели, конца, бесславья…
И всё ж духовное пространство
Объединит нас в муке странствий.
Нас разобщённых, крепкой нитью
Соединяешь ты сейчас
С Россией, преданной в злой час,
И открываем по наитью
Мы томик дорогих стихов,
Как исцеленье от грехов.
IV
Пока ещё не умер праздник,
В день Троицы наполнен храм
И дождик с солнцем пополам,
Здесь, в Долне, каждый принят странник
И все, как встарь, единоверцы
Спешат к поэту с чистым сердцем.
2000