Во сне опять измены, только
засну, как сразу и опять
влечёт на царственную койку
меня блондинки жгучей прядь.
Ну ладно бы, опять брюнетка
или шатенка, как надысь.
И точит взгляд матрас так метко
ее взъерошенную жизнь,
и вновь качается глосисто
на фоне приоткрытых штор
под увертюры Ференц Листа
любви развенчанный позор.
И наблюдая оголенье
под-прираспахнутых широт,
и в час ночной, хоть мне и лень, я
опять целую чей-то рот,
опять веду себя сурово,
косясь на небо, словно волк.
Лирически герою клёво
и он ни так и одинок.
Стихи, заложники скрижалей,
недосягаемых глубин,
когда прочтёшь их, то едва ли
постигнешь всё однажды, блин.
Там на хореях да на ямбах
блестит благоухание муз.
Там, что ни рифма - всё о дамах,
склоняют их - я остаюсь,
сменяя формы и размеры,
глаголы, губы и глаза,
опять во снах Любви примеры, -
ответ на них ты знаешь сам.
Скрывать не стоит сны такие,
теряя им привычный счёт.
Гляжусь я в образы лихие
и жду, когда же свет придёт.
Измены давят на измены
и как в себе их не крути,
мы все в душе антропогены,
повымрем все, ну иль почти.
Мы все сторонники желаний
подкорректировать да слить,
и в чахлых рвах развенчиваний
не в силах многое простить.
Блондинку сменит вновь шатенка,
брюнетку – рыжая и сон
превознесёт собой - что? где? как?
и сколько раз ты убаён?
Под звёздный шум собою рьяно, -
ну а кому сейчас легко? –
я открываю фортепьяно
своей вонительной рукой.
А внастишь приоткрытой дверце
опочивальня, а на ней
сеньора - ей, увы, не деться
от злой судьбинушки своей!
МН