МОЗАИКА
***
В детском садике, куда меня водили в детстве, среди немногочисленных приспособлений для детских игр была песочница - имитация корабля. "Корабль" тот назывался оригинально - «Аврора». Сейчас в моем дворе также есть подобная песочница. Называется «Титаник».
***
Как-то поехал на конференцию в Питер, да еще с заданием от сына сфотографировать «Аврору». В первый же день пребывания в городе на Неве пошел искать легендарный крейсер.
Привязка к Зимнему была очень условным ориентиром.
– Идите прямо, увидите ее, – направил меня прохожий.
Я шел, однако никакой «Авроры» впереди не наблюдал. Чем дальше я продвигался вдоль реки, тем больше нарастало волнение. Может быть, никакой «Авроры» нет? Ее придумали большевики? Очередной советский миф?
Впереди, пристроившись к берегу, стояли небольшие суденышки.
Глядя на них, я подумал, неужели героиня Октября одна из них? Такая маленькая? Такая невзрачная? А в фильмах-то!
Все кончилось благополучно. Слева из-за деревьев неожиданно показались большие трубы. Те самые. И от сердца отлегло.
Кстати, фотографии получились хорошие.
***
Петр запил. По-настоящему. Дело было весной. Пил день, два, дальше все смешалось. Как-то утром выглянул в окно. На улице – снег (редкий случай: в апреле резкое похолодание с выпадением осадков). Вот оно – страшное.
***
Как-то в педагогическом институте подхожу к вахте, чтобы сдать ключ от аудитории, и вижу: вахтер читает Шопенгауэра!!! Чуть позже я узнал, что вахтером был замечательный русский поэт Леонид Андреев-Селижаров.
***
Весна. Великий пост. Звонят из библиотеки:
– Владимир, не смогли бы Вы на следующей неделе выступить у нас.
– Я с удовольствием, но знаете, время очень неудобное. Может быть, позже, после Пасхи?
– Позже не получится, нужно сейчас. Очень прошу.
– Хорошо, но без ненужных эмоций.
– Конечно. А как назовем вечер.
– Назовите просто – "Весенний концерт".
– Да? Хорошо.
Через два дня прохожу мимо библиотеки, и у меня подгибаются колени. На афише значится: «Веселый концерт».
***
С трудом отказываю людям, за что себя часто ненавижу. Вот и в этот раз. Взял рукопись для написания рецензии и не знаю, что делать. Фразы типа «В 1962-1964 годах в своей обзорной статье он писал…» не вдохновляют.
***
Напечатали в местной газете мой рассказ – вольную трактовку сюжета «Гамлета». Все герои изъясняются от первого лица. Директор заведения, где я работал, прочел, вызвал меня в свой кабинет и по-отечески пожурил: «Я все понимаю, у каждого человека могут возникнуть трения со страшим поколением, но нельзя же свою мать называть «шлюхой». Тем более печатно. Это плохо. На Вас же сотрудники смотрят».
***
Ехали с Климом из Шатуры на электричке до станции «Куровская». Предварительно выпили. В дорогу взяли пива. Оказалось мало. В Куровском решили продолжить. Нашли недалеко от вокзала замызганный барик. Вошли. Сидим, пьем, разговариваем о переводах Бодлера.
Заходит человек лет сорока и, видимо, услышав наш разговор, начинает декламировать бодлеровскую «Падаль».
Поистине, читающая страна!
***
Кстати, вторая строфа "Привокзальной элегии" ("В привокзальных прокуренных барах...") Клима начиналась со строчки "Я люблю пить холодное пиво". Это очень возмутило Андреева (Такой посыл в первой строфе и скатывание к такой банальщине во второй).
Клим переделал всю строфу.
В итоге получилось глубоко философская вещь. Одно из лучших, на мой взгляд, его стихотворений.
А было это в 2002 году.
***
В пединституте периодически выходил самиздатовский сборник стихов «Ветви». Пытаясь как-то разнообразить его содержание, я написал сонет и подписался «Патрик Голдберг».
– Это кто? – спросил Клим.
– Неизвестный ирландский поэт начала XX века, – отмахнулся я.
Так я стал мнимым переводчиком, а журнал получил рубрику «Переводы».
Позже я признался в мистификации и в качестве компенсации перевел два ранних стихотворения Джойса.
***
Вторая часть моих «Звуков речи» – иронические стихи. Персонажи там, мягко скажем, не совсем симпатичные. Среди прочих слабых мест – безудержное увлечение алкоголем.
Моя тетушка, которой я книжку подарил, звонит наутро:
– Володя, милый, у тебя все в порядке?
– Да, все хорошо.
– Ты, это давай, заканчивай с выпивкой. И вообще жениться тебе надо.
– Так я вроде женат.
– Ну, все равно.
***
На стене неработающей кассы одной из железнодорожных станций красной краской выведена нецензурная фраза. Кого-то она, видимо, задела за живое. И этот кто-то с помощью раскуренной сигареты обособил в ней деепричастный оборот.
***
Подготовил «Юношескую страницу» для местной прессы. Авторам от 13 до 18 лет. В назначенный день покупаю газету. Все стихи на месте, коротко - об авторах, а в центре «Литературной страницы» фотография металлической фляжечки, известной как коньячная. Все по-взрослому.
***
Однажды вечером захожу на кухню и краем глаза вижу: пробежала мышь. Все, глюки начались. Возвращаюсь в комнату очень грустный. Жена допытывается, что случилось. Я не стал ей признаваться в том, что схожу с ума.
На следующий день уже четко вижу: по кухне пробегает самая настоящая мышь. Я, радостный, кричу на всю квартиру: «Ура! У нас мышь появилась!»
Жена покрутила пальцем у виска. Вот так и жили, не понимая друг друга.
***
Как-то жена говорит:
– Твоя мама сегодня приходила и такую интересную историю рассказала про черепаху.
Я напрягся, зная удивительные способности своей матери:
– Про какую черепаху?
– Ну, которая у тебя в детстве была.
Я напрягся еще сильнее, потому что в детстве у меня не было никакой черепахи.
– И что именно рассказала?
– Необыкновенная черепаха какая-то. Жила в подполе, ловила мышей. И как умерла, рассказала.
– И как же? – я совсем растерялся, сопоставив «черепаха» и «мыши». Ловкий охотник-черепаха сидит, затаившись, в засаде, мимо пробегают подлые мыши. Прыжок и...
– А ты сам, чего, не помнишь? Застряла в отдушине и умерла. Жалко.
– Кого?
– Ну, не мышей же? Черепаху, кого еще?
И тут я, действительно, вспомнил… ежика, который жил у нас в доме несколько лет.
***
Рылся в газетах начала 20-х годов и наткнулся в одной из них на любопытную заметку.
1922 год. Небольшой уездный городок. Начало чисток партии, усиление классовой борьбы, проблемы самогоноварения, саботаж и т.д.
Редактор небольшой газеты сообщает, что собрание большевиков предписало ему прекратить публиковать главы романа одного из местных авторов в газете и вообще уменьшить объем литературных произведений в ней. Редактор не согласен с товарищами по партии и взывает к мнению читателей. Последние высказываются за публикацию художественных текстов. И их появление не заставляет себя ждать.
Интересно все-таки жили люди. Содержательно.