найдя в себе и истину и смысл
бессмысленного, в целом, бытия,
я возвращаюсь к призрачной молитве:
«прости меня, отец, прости меня»…
мой идол отвлечённо смотрит в небо –
туда, где галактические пни
торчат, где лисий хвост кометы
расчерчивает небо на круги.
туда, где молчаливые планеты,
очерчивая эллипс, по кривой
стремятся не расслышать стоны сердца
звезды ортодоксально-роковой.
прости меня, отец… мне часто снится
вселенский рай, где ты и я – вдвоём –
порхаем по пространству, словно птицы,
не веря, что когда-то мы умрём.