А я ни стал, ни старше, ни умней,
Зелёной крыше старенького дома
Не поклонюсь,
Уехав в незнакомость
Я стал сияньем этих фонарей.
Карна мне больше
Точно не знакома,
А ведь и раньше
Не спускался к ней.
Ну разве так, -
Чтобы уйти из дома.
В фойе "Октябрь"
Полно других детей,
"Ну, погоди" звучит
Халва - готова.
Теперь кавказцы
Не предложат плова.
Но яблоки дают по сто рублей.
На стометровке - ощущенье ветра,
Притуплено. И кружится планета
Вокруг невест, - а завтра матерей,
Вселенское кормление детей...
Приводит к отторжению костела,
К стиранью цели
И сродненью с ней,
К великому Съеданью Димедрола
К болотному скрещению людей...
А я не стал ни старше, ни умней.
Пороги школы - вечный запах серы,
Как ненавистны эти постарелы!
Учителей пронзительная фальшь,
Теперь видна под старостью все ярче.
Чиновники расширились, - и чаще
Их расширяют не еда, а плачь.
Других. Которым не даны портфели,
Зато - дома, которые сгорели.
Культурный слой - в театре
Дом Калинин.
Как хочется - чтоб дерево!
Но виден
и слышен, как в тайге, любой расклад.
Для тех, кто не способен внять проклятьям
Каратель - брат, и никакие братья
Не убивают лучше наугад.
Мулявин видно, тоже был не рад,
приехав к нам за деньгами с прогоном.
Он напряженно всматривался. Ждал.
И эту красоту аплодисментов
Снижала непрохладность аргументов,
О том, что Белоруссия - наш зал.
А Минск - всего лишь пригород и мал.
И ещё...
Наш суржик, победивший честно идиш,
Кто - "головУ", а кто "ногУ"
И дети.
Скинхэды - к мамам в хату ровно в десять.
Евреи, мусульмане (мало)
Всё!
Какой-то хам кидается к девчонкам
А те смеются -
Жалкие бабёнки
Воюют с миром в сплетнях растворясь.
Милиция, стоящая в цейтноте.
А помнишь, как забрали пьяню-Мотю,
На алкаша всем взводом
Навалясь...
Да, я не стал ни старше, ни умнее,
Я не прошу попов благословенья,
Которые чужое жрут варьенье
И вовсе я от города далек.
Я здесь, в Берлине,
Ново-паренек, в зыбкИх сомнениях,
Растираю деньги
Зыбчанок вспоминаю поведенье,
И мне Вы все милее и милей.
Но все-таки, заслуга королей
Не в том, чтоб повторять свое леченье,
А в том, чтобы лечить других людей...
Такое бремя - воля проведенья,
Что и Карна покажется родней,
Чем социал и хоровое пенье
Немецких невоспитанных детей.