Он выбивался из размера,
границ строфы порядка рифмы,
писал стихи открытым нервом,
и правил сердцем их открытым.
Писал, как жил. И жил, как верил.
Стучался в дверь плечом набитым,
и жизнь своим аршином мерил,
её прокручивая бытом.
Плохих привычек не чурался,
святым и праведным он не был,
но по возможности старался
хоть иногда взглянуть на небо.
Услышать шорох ветра в людях,
увидеть красоту рассвета,
понять, что будущее будет,
а в прошлом скрыты все ответы.
Он упивался ароматом
любимой женщины ночами,
пытался быть аристократом,
несправедливости встречая.
Любил поспать благоговея,
во сне души своей касаясь.
И разговаривал он с нею,
вполне счастливым просыпаясь.
Но, несмотря на все уловки,
он выбивался из размера,
кусочки сердца в заготовке
сшивал своим открытым нервом.