Нет, моя дорогая Ундина. Это не имя, и даже не клятва.
Я тебя видел, в мертвецки-синем, до самых пят, на
бёдрах сжимающих чешуёй, движением броским платок накинут.
Я снова иду за твоей спиной, но не вижу спину.
Как будто бы ты за шалью волос - как клочок пугливых
небес. Тросником зелёным зарос, да на радость илу -
Не видно ту гладь, которую ты любила.
Далко видать - широка могила.
Но ты, ты плывушая, в тросниках, онемевшим движением
поколено - пол хвоста утонуло в твоих грехах возражденья
и нового плена.
В дураках - легенда. Моя - мертва. Твоя кожа - стынь, голуба,
землиста. Сундуком под ней на блага пуста.
Пронимает свистом
твоё пение, горьких полынных губ. Не целуй меня, не касаясь вовсе -
береги. Наш обет сугуб. Но не клятва. Брось же.
Эти клятвы даёт любовь, когда, неуверенна, пЫшна, согнута..
У нас нет любви, без того она... только вспышка
из недр омута.