Пропасть ноги подзывает,
Неба дно и дно морское
Рассудить их вызывают
равновесие шальное.
Целый мир передо мною
в отражении глубин,-
Солнце с пылкою зарею,
раскаленной как рубин...
Словно в зеркале красуясь
все в наивности румян...
Волны в глади покачнулись
от слепящего огня.
На ошпаренной волне
жар несеться к берегам,-
Пену сплюнув на скале,
успокоиться от ран...
Я стою в приливе сил
от немого наслажденья...
Месяц хитрый заманил
на осмотр пробужденья.
Раскачался он в эфире,
охлажденным спадом дня,-
И казалось в целом мире
Он светил лишь для меня!
Ветер в спину злобно дует.
К бездне вечной ближе... ближе...
Повернеться, зацелует,
нежно слезы мне оближет...
За плечами степь молчаний,-
В ней дурманящая сила
кровных маковых проклятий,
что тебя сорвать просила!
Словно ножницами режет
небо нити из дождя,
в каждой капле его свежесть
взбудоражила меня!
Ночь укрыла ожерелья,
вывешенные из созвездий;
Туча, будто в отомщенье
нож достала молний-лезвий!
Разъяренно громом била,
подо мной земля тряслась!
Все дождем больней лупила,
эхом на весь мир смеясь!
Хохотала, хохотала...
Рвала молний острие,-
Ей смешно наверно стало
одиночество мое...
И несясь в ночном полете
в клочья драла облака
При ее всевластном гнете
вся земля вдруг замерла...
Сжалилась, пришла к покою...
В миг закончилась гроза!
Вдаль умчалася за море,
растворилвшись на глазах...
Небо вновь стало светить,-
Звезды робко замерцали
бриллиантовою сыпью
в нежных бусинках печали...
Лес от влаги отряхнулся,
распрямил тугие ветви,
что почти земли коснулись,
словно спрятавшись от ветра...
Долго-долго засыпала
моря тронутая гладь...
От дождливого скандала
тихо стала замирать...
Я, молившаяся чуду,
воззывая торжество,-
поняла, что чудо всюду...
Или я среди него!