Ностальгия

         

              "Мне с  удивительной постоянностью снится один и тот же сон. Он будто пытается заставить меня непременно вернуться  в  те  до горечи дорогие места, где раньше стоял дом моего деда, в котором я родился сорок с лишним лет тому назад... И каждый раз, когда я хочу войти  в него,  мне всегда что-то мешает.  Мне часто снится этот сон,  я привык к этому,  и когда я вижу бревенчатые  стены, потемневшие от времени,  и полуоткрытую дверь в темноту сеней, я уже во сне знаю,  что мне это только снится,  и непосильная  радость омрачается ожиданием пробуждения."
                (Из фильма Андрея Тарковского "Зеркало")


      Стакан на столике дрожит,
      В ночь новогоднюю спешит,
      Покачиваясь, скорый.
      В окне - безликий синий лес,
      И растянулись до небес
      Седых полей просторы.
      И в поезде полупустом,
      В табачном облаке густом
      Сидят два пассажира.
      Куда судьба их погнала?
      Зачем оставить позвала
      Уютные квартиры?
      И пусть дорога далека,
      Но есть бутылка коньяка,
      Нехитрые приборы.
      И ветер снег густой понес,
      Идут под мерный стук колес
      Ночные разговоры.
               
                *               
                1-ый пассажир      
                Бегут года, как поезда,
                Они в движении всегда,
                Их бег не остановишь,
                И только станция прервет
                Его на миг, так старый год
                Сменяется на новый.
                Не в том ли праздника секрет? -
                Дарит рубеж бегущих лет
                Вне времени мгновенье,
                И силою надвременной
                Прервет на миг закон земной
                Всесильного теченья.
                И, отрешившись от забот,
                Оглянемся на старый год
                С вершины отрешенья.

                2-ой пассажир      
                Вам удалось не утерять
                Еще потребность рассуждать,
                Должно быть, вы философ.
                А мне, приходится признать,
                Былой охоты нет решать
                Абстрактные вопросы.
                В весельи праздничных хлопот
                Когда-то ждал я Новый Год,
                Считая дней остаток,
                До сей поры я не забыл,
                Как ожиданья трепет был
                Томителен и сладок.
                Вокруг, тогда я ощущал,
                С днем каждым явственней дышал               
                Волшебный воздух сказок.
                С годами в шуме торжества
                Все меньше было волшебства,
                Бедней палитра красок,
                Мы становились все мудрей,
                А годы мчались все быстрей,
                И вдоль дороги дальней,
                Столбов дорожных мерный ряд
                Цепочкой тянется назад
                До станции начальной.

                *

                Бежит по улочкам трамвай,
                Заборов ряд, собачий лай
                И под гармошку пенье.
                И длинный, праздный летний день,
                Жара и сладостная лень,
                Вишневое варенье.

                Очарование и страх
                Свиданья первого впотьмах
                В затерянной беседке.
                Высвечивает лунный свет
                Во тьме знакомый силуэт
                Насмешливой соседки.
                Большие карие глаза
                И шелковистая коса,
                И запахи речные.
                Мерцают звездные огни,
                Нектар прозрачной тишины
                Разлит в подлунном мире.

                И что за прихоть! При луне
                Рвать в фиолетовой траве
                Смешливые ромашки.
                И что за прелесть! В тишине
                Купаться в ласковой воде
                Под трели райской пташки.

                А утром дымки пелена
                Смягчает резкие тона,
                Мешает грезы с явью.
                Бежит веселая река,
                В ней луч, пробивший облака,
                Слепит игристой рябью.
                Беседка старая. В углу
                Букет вчерашний на полу,
                Ромашки полевые.
                Опушка, речка и овраг,
                Бреду с ромашками в руках
                Тропинками лесными.

                Смешались поздние года,
                Но не забуду никогда
                Лет юных впечатленья.
                И старый дом, и старый сад,
                Их нет, но образы хранят
                Беспечность вдохновенья.

                1-ый пассажир    
                Завязка Чехову под стать,
                Ее несложно продолжать
                С поправкою на время:
                Дорога дальняя, Москва,
                ВУЗ, кандидатская, семья,
                Забот житейских бремя.
                Работа, должности, друзья,
                Круг узок, вырваться нельзя,
                Все мельче перспективы.
                Романы вялые, брюшко,
                Интриги, зависть дураков,
                Футбольный матч под пиво.

                Вдруг сознаешь средь мягких кресл:
                Утерян к жизни интерес,
                Апатия, усталость,
                Былых надежд простыл и след,
                А впереди - ряд серых лет,
                Болезненная старость.
                Выстукивает дождь в окно,
                Что было сказано давно,
                С упорством отрешенным.
                На все вопросы есть ответ,
                Самих вопросов только нет
                В душе опустошенной.

                Вдруг накатившейся волной
                Самодостаточный покой
                Смутят воспоминанья -
                И старый дом, и старый сад,
                Цветов садовых аромат
                И лунное свиданье.
                И станет ясно: стук дождей -
                Про безвозвратность прежних дней
                Суть горькое признанье.

                *

                Россия женственно грустит,
                Дух ностальгический разлит
                В классической культуре.
                Хоть впасть не позволяет вкус
                В сентиментальности искус
                Чувствительной натуры.

                В глуши тоскуют «три сестры»:
                "В Москву!", но жаждут не Москвы,
                А жизни обновленья,
                Но обольщается лишь тот,
                От перемен кто внешних ждет
                Судьбы преображенья.
                Усталых душ не воскресить
                Былой способности любить,
                Последним, дальним эхом
                Любовь негромко отзвучит,
                Печалью легкой осветит
                И замолчит навеки.
                И прежний «вешних вод» поток
                Усохнет в чахлый ручеек
                Одних воспоминаний,
                Давно смирилось, улеглось,
                В ларце хранится прядь волос,
                Записка о свиданьи.
                И в прозе стих, что полон слез,
                Слова последние донес
                Смиренья и прощанья.

                Есть в ностальгической тиши
                Гипноз расслабленной души,
                Душевность - не духовность.
                Эфиром прошлых лет дыша,
                В себе фиксирует душа
                Их непреодоленность.
                И гасит сладких грез застой
                В мечтательности холостой
                Стремленье к далям новым,
                Но, продолжая жизни путь,
                Нам предстоит перешагнуть
                Порог пережитого.
               
                Остался непреодолен
                Обломова бессильный сон,
                Смертельный сон России.
                «Вишневый сад» на снос отдал
                «Век золотой», зачах и впал
                В изысканность бессилья.
                И прозвучал апофеоз
                Муз траурных "увядших роз":
                Симфония Шестая,
                В ней безысходность и печаль,
                Поникший дух уже не встал,
                Унынием снедаем,
                Под вьюжных ветров круговерть
                Безмолвная приходит смерть,
                Плачь скрипок обрывая.

                Так двадцать пятого числа
                И та Россия умерла
                Под плачь октябрьских вихрей.
                И "музыка", что слышал Блок,
                Грядущих бурь поэт-пророк,
                Тогда надолго стихла.
                Хотя еще не умерла,
                Но лишь инерцией жила
                В советском измереньи,
                В котором сдержанную грусть
                Сменил мажорный, лживый вкус,
                За редким исключеньем.

                2-ой пассажир    
                Ваш слишком строгий приговор
                Перечеркнет любой минор
                Как признак разложенья.
                Со многими из ваших слов,
                Хоть согласиться я готов,
                В них - преувеличенье.
                Да, в ностальгии есть искус,
                Бальзам для сладострастных уст
                Чувствительных гурманов.
                И если горько-сладкий хмель
                Лелеется как самоцель,
                Приют самообмана,
                Он от фрустраций перемен
                Сведет в глухой, укромный плен
                Дорогой деградаций,
                Притока свежего лишив
                И замыкая жизнь души
                В круг самоизоляций.

                Коснувшись классиков едва,
                Нашли вы яркие слова,
                И это не случайно.
                Что, разве лишь "бессилья" гнет
                Нас так безудержно влечет
                К их красоте печальной?
                Что, тот катарсис чистых слез
                Уводит в мир «мечтаний», «грез»,
                На гибель обрекая?
                Так почему душа, устав,
                И смысл на время утеряв,
                Те слезы проливает?

                Однажды светлый, звездный час
                Подарен щедро, как аванс,
                Нам в память на храненье,
                Чтоб в сумраке земных путей
                Прибегнуть к памяти своей,
                С ней сверив направленье.
                Так странник, прерывая путь,
                Присядет, чтобы отдохнуть
                К источнику в ущелье.
                Источник чистый освежит,
                И путник, встав, возобновит
                Пути преодоленье.

                1-ый пассажир            
                Тех классиков я не виню,
                Напротив, высоко ценю
                Их ясный русский гений,
                России в них прекрасен лик,
                Но слишком женственна же в них
                Пассивность настроений.
                Как ни прекрасна их печаль,
                В них недостаточность начал
                Мужского утвержденья.
                Тех, что в искусстве проявил,
                И дух которыми крепил
                Мужской германский гений.

                2-ой пассажир            
                У каждого свои пути,
                Ведь можно и у них найти
                Свою односторонность.
                В холодный круг заключена
                У немцев "трезвенность" ума,
                Сухая отвлеченность.
                И горделивый дух один
                Парит средь сумрачных вершин,
                Презрительно взирая,
                Заоблачность седых вершин
                С сентиментальностью души
                Нередко совмещая.

                Мужское, творчества фермент,
                Смягчает женский элемент,
                Идею оживляя,
                И эйдосы спуская с гор,
                Соткав для них пластичность форм
                И в плоть их облекая.
                В России века испокон
                Был образ женский окружен
                Подчас глубокой тайной,
                И гений, внемля ей, создал
                Тургеневских прекрасных дам,
                Татьяну, «Три свиданья».

                Вернемся к теме ностальгий,
                Пусть в них смешение стихий
                Различных по природе.
                Не всем потребность все ж дана
                Вновь обращаться к временам,
                Что навсегда уходят.
                Не всякой памяти видна
                Времен ушедших глубина
                И смысл их тайной связи,
                Но осмысление пути
                Нам даст надежду впереди,
                Что путь наш не напрасен.      
               
                Тарковский внешне разорвал,
                Но нитью внутренней связал
                Сюжетный узел туго,
                В нем тайно судьбы сплетены
                Людей с историей страны
                Письмом Поэта к другу.
                Как в спутанном, тревожном сне
                По детству, дому и стране
                Тоска натуры смертной,
                За имманентной той тоской
                Там пробивается другой
                Свет грусти трансцендентной.
                Извечный корень ностальгий
                И с ними связанных стихий
                Не в той ли Ностальгии?
                Тогда, придется нам признать,
                Нельзя их вкупе отрицать
                Как признаки бессилья.
                Тогда в основе их Эрос,
                Огней недостижимых звезд
                В них отблеск изначальный.
                Да, эротический заряд
                Направлен часто на распад
                И плен сентиментальный,
                Низводит часто нас на дно,
                Что для подъема нам дано,
                Тропою профанаций,
                Чем сам источник отрицать,
                Его ль не лучше устремлять
                К вершинам сублимаций?

                1-ый пассажир      
                Что ж, остается лишь признать,
                Мне нечем больше возражать,
                Скорей уж вы - философ.
                Лукавством было утверждать,
                Что "нет охоты обсуждать
                Абстрактные вопросы".

                2-ой пассажир               
                Житейских дел круговорот
                Возможность редко нам дает
                Задуматься о главном.
                Нам есть о чем поразмышлять,
                Хоть праздно мыслями играть,
                Признаться, я не стал бы.
                Да только Память и Судьбу,
                И сопряженность, и борьбу
                В душе начал враждебных
                Ужель "абстрактными" считать?
                Кто склонен все воспринимать
                Лишь в мерках повседневных,
                Тот пусть сегодняшним живет,
                И пусть "абстрактным" назовет
                То, что всего реальней.
                Нерасторжима связь времен,
                Миг прошлый с будущим скреплен
                Неизъяснимой тайной.
                И время силится объять,
                В своем движении поймать
                Смысл скрытый, изначальный,
                Смысл прост – мы чувствуем давно,
                Но выявить не суждено 
                Его дневным сознаньем.
               
                *

                Который год мне снится сон,
                Что вновь я в городе родном
                Тропинками лесными
                Иду к беседке, как тогда.
                Один. Лишь плещется вода
                О берега крутые.
                Октябрь. Вечер. Ни души.
                Лишь ворон, каркая, кружит,
                Тревогу навевая,
                Лишь ветер низко гнет кусты,
                Срывает желтые листы,
                Порывы учащая.
                Гонимые издалека,
                Ползут по небу облака
                С холодным блеском стали.
                Вот капля первая. Еще.
                Лес яркой вспышкой освещен
                В белесо-синей дали.
                Вдруг все накрыл сплошной поток,
                И ветер с крыши ручеек
                Порывисто качает.
                Гроза сильней, и молний свет
                Из тьмы знакомый силуэт
                Внезапно вырывает.
                Всего на миг озарена,
                Напротив вновь сидит она,
                Как в давний вечер лунный,
                Свет вспышек нескольких подряд
                Слился, и напряженный взгляд
                Запомнил образ чудный.
                Волос все тот же черный шелк,
                И удлиненность впалых щек
                И влажность глаз миндальных,
                Все те знакомые черты,
                Но вместо прежней красоты,
                Беспечной, беспечальной,
                Веселой, ветреной, шальной,
                Лукавой, вспыльчивой, смешной,
                Мучительной и хладной.               
                В ней прелесть грации иной,
                Спокойной, светлой, неземной,
                Приветной и отрадной.
                Былой насмешливости нет,
                В глазах струится тихий свет,
                Проникновенно ясный.
                Вдруг понимаю, что со мной:
                Знаком был прежде чем земной
                Мне образ тот прекрасный.
                Тот, что в себе соединив
                И утешенье, и призыв,
                И тайн нездешних знанье,
                И состраданье, и любовь,
                Мгновенно окрыляет вновь
                Безмерным обещаньем...

                Я вспышки новой жадно ждал,
                Но ветер с неба разогнал
                Уж тучи грозовые.
                Все стихло. Ровный лунный свет.
                Один. Лишь на полу букет,
                Ромашки полевые.

                *   

      Так незаметно рассвело,
      А за окном белым-бело,
      Кружит метель шальная.
      И поезда неспешный бег
      Нетерпеливый вьюжный снег
      Как будто подгоняет.

                1-ый пассажир      
                А что ж стало с той, "земной"?

                2-ой пассажир      
                Уехал я, а вслед за мной
                Уехала соседка.
                В Москве, вы правы, преуспел
                На поприще житейских дел.
                О ней я слышал редко,
                Что муж - военный, сын - студент,
                Она - учитель, много лет
                Живут в армейской части
                Хоть скромно, говорят, она,
                Вполне удовлетворена
                Простым семейным счастьем.

                Все время призвано менять,
                Ему привычно укрощать
                И женский нрав строптивый,
                Сжигать узорные мосты,
                Смягчать надменные черты,
                Что нас с ума сводили.

                *

      Допит коньяк на посошок,
      И пассажир второй сошел
      На станции сосновой,
      И канул в белую метель,
      А поезд дрогнул, заскрипел
      И в бег пустился снова.
      Вновь за окном несется снег,
      А первый – спит, в счастливом сне,
      Чему-то улыбаясь.
      Прошли часы, когда он встал
      Состав на стыках задрожал,
      К вокзалу приближаясь.

      Метель утихла, солнца свет
      Окрасил празднично проспект,
      Бегущий стрелкой длинной
      С вокзала в центр. А город спит,
      И снег так девственно блестит
      На улицах пустынных…
      Но что случилось? Почему
      Сегодня так легко ему,
      Так на душе отрадно?
      Лазурь небес, сребро снегов,
      И блеск церковных куполов
      Вбирал он взглядом жадно.
      Узор морозный на окне,
      И резвый “зайчик” на сосне
      Наводит мат янтарный,
      Все находило отзыв свой
      В душе открытой и живой,
      Смягченной, благодарной.
      Он вспомнил – в детстве так зимой
      С морозной свежестью густой
      Вдыхал он предвкушенье
      Бескрайних светлых перспектив,
      Чей был ликующий мотив
      Порукой исполненья.      
 
                1-ый пассажир            
                Он прав, что ”дел круговорот
                Возможность редко нам дает
                Задуматься о главном”,
                Мелькают дни в цепи судьбы
                И убегают, как столбы
                В метель дороги дальней.
                И мы не в силах превозмочь
                Их будний бег, но эту ночь
                Когда-то вспомню снова,
                Замрет на миг круженье дней,
                И вновь спадут с души моей
                Давнишние оковы.

                *

      Притихший город оживал,
      Поток привычный наполнял
      Дремавшие кварталы.
      Неспешно набирая ход,
      Движенье начал новый год,
      Где путь закончил старый.