Стихосложение на сегодняшний день исповедует две крайности:
Полное соответствие правилам стихосложения периода золотого века поэзии. Эта крайность не позволяет стиху дышать. Такой стих академичен и четко загнан в рамки. Его можно сравнить с реалистической станковой живописью. Финты и эксперименты здесь не проходят. Шаг влево, шаг вправо и ты объявлен вне закона. Любая попытка что-то привнести в этот замкнутый мир воспринимается адептами в штыки.
Вторая крайность - это полный отказ, от каких либо правил и законов. Адепты этой крайности считают, что стихи диктуются свыше. Данный подход особо люб тем, кто не умеет писать стихи, не хочет копаться в словарях и учебниках. Любая попытка указать на неблагозвучность слова, на сбой ритмики - влечет за собой вспышку агрессии. Объяснять, адепты этой крайности, свой подход не станут. Чаще всего, его у них нет. В изобразительном искусстве она, пожалуй, сравнима с примитивистами. Такими как Матисс или Пиросмани.
И к той и к другой крайности, обычно прибегают люди малоталантливые. В первом случае они прячутся за сугубо техническое умение, приобрести которое, при определенной толике упорства не сложно.
Во втором случае, это просто лентяи. Неумехи, выдающие мазню за вдохновение. Иногда и среди неумех встречаются самородки. Пример - тот же Пиросмани.
И та и другая крайности ведут к вырождению поэзии и противоречат самой ее сути.
А что такое поэзия? Ответов на этот вопрос много, но наличие рифмы и ритма еще не делает стих - стихом. Кстати, многие графоманы пишут жестко зарифмованным ямбом, чаще, почему-то пятистопным... Отказ от вторичных признаков, не обязательно поэзию убивает. Но одно явно - в стихе должен быть четко выстроенный образ, доступно поданная мысль, где нет случайных слов. И обязательны - метафоры и анафоры. Обязателен так же и некий ритм. Он может меняться в течение стиха, но он есть. Иначе - это уже проза.
Мой подход к стиху не отрицает необходимости рифмовать и соблюдать размер. Такое знание необходимо для любого считающего себя поэтом. Как для любого самого модернового художника, необходимо знание канонов классической живописи, так и для поэта - необходимость.
Но любая крайность суждений губительна, а творчество немыслимо без экспериментов. Эксперимент ведет к развитию. Не будь их - так бы и пели на церковно-славянском на одной, позаимствованной у греков силлабике, без всякой тоники.
Важно уметь отходить от этих канонов не нарушая основного закона любого творчества - гармонии.
Я, даже не за полный верлибр, который главенствует сегодня в иностранной литературе - это тоже косность, но с другой стороны. Нельзя отказываться от рифмы совсем, от размера. Это все равно, что при наличии кисточек, - размазывать краски, исключительно пальцами. А вот иногда воспользоваться пальцем, для ретуши или достижения определенного эффекта - святое. Спросите любого художника.
Теперь, давайте разберемся с определениями:
Верлибр, по словарю литературных терминов, это стих, "в разной степени свободный от жёсткой ритмометрической композиции. Для него характерен последовательный отказ от всех "вторичных признаков" стиховой речи: рифмы, слогового метра, изотонии, изосиллабизма (равенства строк по числу ударений и слогов) и регулярной строфики".
Для ясности, предпочитаю пользоваться терминологией Новой Волны – верлибр, в его канонической трактовке (по словарю) - называть «вольным стихом», а верлибром – его крайнюю форму – полностью свободную от вторичных признаков.
На образность, ритм (не размер, здесь я провожу разделение) и точность подобранных слов, верлибр, по этому определению не покушается. Более того - он не обязует отказываться от вторичных признаков стихосложения. Просто дает возможность обращаться с ними вольно.
Именно этим он для меня и привлекателен.
Теперь - что такое поэзия для меня:
Простейшая вещь - телепатия. Очень часто в разговорах и спорах думающих людей мелькает фраза: "Если бы ты мог забраться ко мне в голову, ты бы меня понял, и мы бы не спорили" А почему не попытаться, открыть свою голову и душу для читателя?
Я не литературовед и не филолог, по образованию. Я психолог. И поэт. В данном сочетании, поэзия принимает очень определенный смысл - дать возможность читателю увидеть мир твоими глазами. Почувствовать твои чувства, подумать твои мысли. Не узнать о том, КАК ты видишь и чувствуешь, не узнать твою мысль из твоих уст, а просто стать на миг тобой. Не собеседник, а соавтор, со-творец. Ты. Для достижения подобного слияния необходимы специальные приемы, которыми и пользуюсь. Через строгую форму, достигать подобного эффекта, почти невозможно.
До сегодняшнего дня, если такие взаимопроникновения и случались - они именно случались. А мне важно, чтоб каждый стих - стал и вашим. Мы оба обогатимся - не только на еще одну мысль - на еще один мир. Я - на ваш, вы на мой.
Почему вы обогатитесь на мой мир, я более менее объяснила. А вот почему я на ваш? - проще не бывает. Т.к. моя профессия в миру - психология, то и поэзия для меня отчасти человековеденье. Стараясь добиться эффекта соавторства с читателем, я должна, прежде всего, изучить его. Их всех. Иначе не будет тандема. Надо научиться говорить на одном языке, вернуться к Вавилонской башне - до ее разрушения, оказаться внутри читателя - сначала мне, чтоб потом ему - внутри меня. Так и происходит взаимопроникновение. На мой взгляд, такой подход должен иметь что-то общее с импрессионизмом
Теперь об инструментах:
Повторюсь - я не вижу возможности достичь желаемого эффекта сотворчества через жесткую форму. Более того не вижу необходимости эту возможность искать, имея другую - найти свой способ. Конечно же, используя набранный до меня опыт, но и развивая его. Как я писала в начале - отказ от опыта, набранного другими поэтами - вреден. Такой отказ делает тебя слепоглухонемым. Ты либо занят изобретением колеса, вместо того чтобы придумать автомобиль, либо тем, как бы это колесо не изобрести и приходишь к квадратным колесам, которые неудобны, не функциональны, но все равно колеса.
Мой стих использует рифму - но не обязательно перекрестную или сплошную. Она может появляться через строку, через две или подряд - даже в рамках одного стихотворения. Но важно - не ради оригинальности, а только в том обязательном случае, когда этого требует логика стиха. В моем случае рифма используется для усиления внимания к определенному месту в стихе - для заострения на смысле или как дополнительное ударение. Иногда для подчеркивания ритма, который именно в этом месте обрывается. Моя рифма - инструмент усиления.
В том числе, очень часто необходимы доударные или полуассонансные рифмы - для сглаживания. Чтобы у ударения была разная сила - полная рифма - сильная доля, ее отсутствие - слабая и вся гамма оттенков между, за счет разных рифм.
Данный подход идет из психологии восприятия - как человек воспринимает тот или иной звук, что привлекает его внимание. Я не стану в данной статье злоупотреблять психологическими понятиями. Только скажу, что этот способ я позаимствовала из принципов НЛП (Нейро Лингвистического Программирования) и когнитивной психологии, т.е. того раздела психологии, который занимается процессами обработки информации сознанием (когниция - это от латинского cognito - узнавание).
Сбои ритма необходимы для имитации дыхания и отражения процесса мышления. Проще говоря, пишу в ритме мысли. Было бы идеально добиться соответствия с ритмами работы мозга при том или ином состоянии - но пока у меня нет возможности для подобных наблюдений. Надеюсь, что в будущем появятся.
Для примера - простое созерцательное состояние ума, на мой взгляд, лучше всего передается в классической форме - ямбом. С жесткой перекрестной рифмовкой. При полной мужской рифме. Потому что ровное. Без эмоциональных пиков. Нет нужды что-то особо подчеркивать. А значит, нет нужды оригинальничать. Если попытаться такое состояние передать лесенкой Маяковского, ломая ритм, мы никогда желаемого не достигнем. Получится такая эклектика, что у читателя только голова закружится, попытайся он вникнуть в состояние поэта. И правильно - нет такого состояния. Созерцательность переданная в рваном ритме - искусственна и надумана.
Тут мы подходим к еще одному моменту: искренность и эмпатия.
Поэт, который не может стать на время читателем и\или поэт, не готовый быть с читателем откровенным, как на исповеди - со-творения не достигнет. Поэзия (как и любое искусство) прежде всего, искренне - это своего рода эксгибиционизм. Содрать все маски - остаться наедине с собой, означает остаться наедине с читателем. Это обязательно влечет за собой снятие масок и с читателя тоже. А без масок, без барьеров - души прекрасно сливаются друг с другом - не различить где одна, где другая.
На интернет-страничках, когда я получаю вместо отклика экспромт. Так называемые "отражалки" мне начинает казаться, что я достигла своей цели со-творения с читателем. Если ему захотелось развить мою тему, попытаться "отразить" мою технику – значит, он проник в меня. Побывал мной. Так мне видится.
Вот собственно и все.
Это мой подход к поэзии и творчеству. На единственно верный не претендует. Более того - если не будет других, принципиально отличающихся от моего, значит, я проиграла и искусство погибло окончательно.
2.01.2011г.