Исчезая в начале весны, словно снег, как растенье
уснувшее в вазе, с появлением редких прохожих,
случайных прецессий, процессий, альянсов;
С новостями, с лицом самозванца похожим на то или это
с чёрно-белым цветком, чёрно-белым цветком предысторий,
с Новейшим заветом.
Прилети, о, живая, чужая, невинная птаха,
оживая для неба и крыш, оживая для боли и страха;
в кучевых, в полевых облаках,
от течения северной Сены открывающей свет -
с первым словом твоим открывающей новую землю,
Сохрани, о, весна, то, что сердце не спрячет,
не сможет иное - всё, что вспомнишь, за новой эпохой,
за каменной кладкой стенною,
Всё - от песен своих; мимолетных, поющих,
сверкающих перьев, от паденья листвы,
от паденья листвы в сентябре - до паденья империй.
Нет, не можешь. Во власти дрожания век
от ненужных волнений, устремляясь к закату,
где карты бессильны, где берег далёкий синеет,
проходя по коротким волнам
и по лужам замёрзшим, скольженьем,
удержавшийся за красоту, о закон притяженья.
И в полоске сосновой, и в жёлтой долине
за сопкой манчжурской породы,
чем уместнее вздох - тем суровей, надёжней природа,
тем пронзительней крики синиц оседлавших картонную паперть,
к отпечатку веков на щеке, на тепло, на недолгую память.