* * *
Я забуду про всё,
я забуду, забуду...
Ты вздохнёшь про себя:
"Он, наверно, подлец..."
Сядешь в кресло грустить
и, подкрасив чуть губы,
вдруг поймёшь неожиданно -
скоро конец.
Закричишь, побежишь
и растаешь сквозь годы,
и споткнётся звезда
о другой силуэт...
Все мы были лишь сном,
все мы были лишь модой
на какой-нибудь
раньше
оставленный след.
1978г.
* * *
А если вдруг тебя унизят -
в стремнину бросишься с моста
над миром голову завысив,
как после снятия с креста.
И женщина, почти ребёнок,
нелепость чувствуя кончин,
тебя заждётся от пелёнок
и не дождётся до седин.
И пропоёт поминки ветер,
и пропоёт поминки дождь -
за тех, кто был на этом свете
на песню первую похож!
1978г.
* * *
Как маленький мальчик опять позвоню.
Услышу твой голос и буду молчать.
И ты рассмеёшься мне в трубку:"дурак..."
И я не обижусь, признаюсь - права...
И если вдруг ночью бессонной и злой,
ты встанешь с постели, к окну подойдёшь,
увижу тебя я в проёме окна...
А ты не заметишь, как тысячи раз...
1977г.
* * *
И в полночь чёткий силуэт
пронзит тьму сонных снежных улиц,
как утверждающее "нет",
как две судьбы, что разминулись.
Замрёт над музыкою чувств
дыханье робкое Вселенной
и всеобъемлющая грусть
войдёт тупой иглою в вену.
И, может, поезд унесёт
обратно - к станции начала -
за годом год, за годом год,
в которых музыка звучала.
И, может, только свет в окне -
на целых пол-ста лет попозже -
шепнёт, что думать обо мне
не научилась ты без дрожи.
1979г.
* * *
...А после душа волосы так пахнут
твои легко, что не легко заснуть...
И мир ночной передо мной распахнут,
двоится остро словно твоя грудь...
Мелькают звёзды и трещат цикады,
и жизнь полна, хоть прожита на треть.
И ничего дальнейшего не надо.
Вот так бы взять и тихо умереть.
1985г.
Осень
Печальная музыка осени
охватит аллеи и парки.
Листвы разноцветные россыпи
прилягут в альбом будто марки.
И в небе, таком переменчивом,
закружит последняя стая -
улыбкой прощальною женщины -
всё этому миру прощая.
1976г.
Перед воображаемой свадьбой
Надоест всё на свете.
Осядут сплетни.
"Беломор" - пО две пачки
не хватит на день.
Ты придёшь, улыбнёшься:
"Мой мальчик бедный,
я ж тебе говорила,
что жди перемен."
На столе вдруг восстанут
вино и стопки,
заиграет разбитый вконец
патефон.
Я заплачу, заплачу
дырявя пробки
чуть испачканным кровью
столовым ножом.
Ах, как станет мне душно!
Захочется ветра.
Закачаюсь - не выпив,
окно распахну,
не надеясь уже -
дожить до рассвета,
отдаваясь всем телом
волшебному сну.
Ах, прощайте, бродяги!
Прощай, свобода!
Догорит в ночь на небе
святая звезда
и сползёт осторожно
змеёй с комода
то ли чья-то невинность,
то ли чья-то фата.
1978г.
* * *
Когда ты так близка,
что кажется - дыхания слились,
непереносимо
бьётся жилка у виска,
как мысль "проходит всё"...
О, Соломон, проходит жизнь!
И расстояние до края, до конца
гораздо меньше, чем до губ твоих.
Но я прошу, не удаляй лица,
пусть миг один, зато с тобою миг!
1985г.
* * *
Любимая, это не часто,
будто нить, будто нерв болевой,
зависим от тихого счастья -
прижиматься к главе головой.
Зависим от встречи короткой,
от молчанья и, как в первый раз-
отчаянно, искренне, робко-
от улыбки, что в краешке глаз.
Но это, признаться, не часто.
Так пускай же, судьбе вопреки
нас не разрывает на части
и не ставит разлука силки.
Нам вечно зависеть, зависеть-
и другого уже не дано-
от звёзд, от заоблачной выси,
от метели стучащей в окно...
1985г.
Песнь разлуке
Ты скажи - мы расстанемся,
но на Финляндском вокзале
ты в последний октябрьский день
мой поезд встречай
Мы, пожалуй, с тобой ещё
многого не досказали...
Так доскажем
и встретимся, не одиножды, чай...
Сколько можно грустить,
Сколько можно ругаться и плакать?
А разлука?! Пойми,
и она для нас хороша.
За разлукою - встреча
и долгая, долгая память,
как о друге тоскует,
ноет душа.
1985г.
Ночная стрела
Ночной стрелы разрезал резко воздух звук
и разлучил стремительно, без лишних мук,
мужчину с женщиной, забытых до поры
в глухой провинции космической дыры.
Он оставался, а она летела вдаль
сорвавшись с тетивы, похоронив печаль.
И участь ей была мгновенна так, легка,
что знала это лишь его рука...
1979г.